Статьи и проповеди. Часть 4 (20.05.2011 – 05.01.2012)

Смирение Христово (10 октября 2011г.)

Пришел как-то в храм знакомый человек и попросил какую-нибудь книгу о Матроне Московской.

Книги не было, но мы с ним с обоюдной радостью и восхищением поговорили об этой святой, похвалили ее, поохали, повосторгались.

Больше всего удивлялись тому, что человек она была, с мирской точки зрения, абсолютно немощный и бесполезный. Всего, что любит и чтит мир, в ней не было. Ни образования, ни власти, ни богатства, ни красоты. Ни-че-го. Вместо же всех желанных качеств была у нее в изобилии немощь. Точнее — слепота и бездвижность.

Только представь себя на месте неходячей и слепой старухи, только представь себе ее беспомощность и зависимость от посторонней заботы, и тебя как током передернет. О какой тут святости можно говорить? Дома престарелых у нас переполнены подобными несчастными стариками. И что, много вы там святости видели? Но в том-то и чудо, что через человека, внешне беспомощного, но молящегося и неунывающего, Христос в данном случае явил Свою великую силу.

«Сила Моя в немощи совершается», — вспоминается при этих размышлениях. И еще: «И незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (1 Кор. 1: 28–29).

Разговор о Матроне закончился, оставив в душе смесь радости и удивления, мы со знакомым распрощались, а ум мой, как-то сам собой, ухватился за продолжение темы. «Христос явил многократно и продолжает являть Свою силу, — говорила зашевелившаяся мысль, — через людей немощных, ничего не значащих, на которых мирскому глазу остановиться лень. Калики перехожие, юродивые, странники — это проводники силы Господней. И это потому, что и Сам Он “уничижил Себя Самого, приняв образ раба… Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной”» (Флп. 2: 7–8).

«Он взял на Себя наши немощи и понес болезни».

Эти истины веры, формально известные давно и многим, способны, по мере углубленного размышления над ними, растопить сердце и увлечь человека на такую мысленную глубину, на которой часы пролетают, словно минуты. Среди многих мыслей думалось и о следующем.

Христос не захотел ни принимать славы от людей, ни действовать в том духе и в том стиле, которого от Него ждали, который бы непременно понравился.

Вот представим себе Его на мгновение не идущим пешком, а едущим на коне или несомым в паланкине на плечах рабов.

Вообще попробуем представить себе картину, стилистически противоположную евангельскому описанию поведения Мессии.

Его окружают толпы народа, и Ему это нравится. Кормит голодных и исцеляет больных Он с таким видом, с каким римский патриций бросает нищим мелкую монету.

В Его свите — ни одного рыбака, но только знатоки закона и высшее храмовое духовенство.

Он так же дарует зрение слепым и очищает прокаженных прикосновением, только уже не запрещает разглашать об этом. Напротив, говорит: «Пойди и всем расскажи, что сделал тебе Мессия».

Он красиво и богато одет. Всегда безупречно чиста Его кожа, всегда тонкий и изысканный аромат благовоний исходит от Него. Он благосклонно позволяет целовать Свои руки и следы Своих ног на песке.

Стол Его роскошен. Первые богачи наперебой стремятся сделать Его своим гостем, и Он дает им согласие по очереди. Цари и высшие вельможи ищут встречи с Ним. Он удаляется с ними в тайные покои, чтобы вести сложные разговоры о политических судьбах Израиля. Разговоры эти не предназначены для простых ушей.

«Это не мой Господь! — встрепенется христианское сердце. — Такому Мессии я не поклонюсь», «Христос не мог Себя так вести». Да, не мог. Да, Он не таков. Но именно такого Мессию и ожидали израильтяне. Такой вождь, соединяющий в себе черты знатока Писания и религиозной традиции, черты властного политического лидера, притом чудотворца, человека умного, сильного и бесстрашного, гордого собою, своей миссией и своим народом, — такой вождь ответил бы их ожиданиям. Ответил бы, но этот человек не был бы Христом.

Христос истинный все сделал по-другому.

Рамки человеческих представлений о Нем или велики Ему, как велик сыну отцовский пиджак, или ничтожно малы. Но всегда эти рамки Ему не соответствуют.

Мы хотим величия, а Он пренебрегает им.

Мы жаждем яркости, эффектности, а Он настолько прост, что без действия Святого Духа никто не назовет Иисуса Господом.

Мы уверены, что Он должен руководить массами и, как вождь, быть на виду. А Он уходит в пустые места и подолгу молится.

Мы хотим, чтобы Он дал ответы на глобальные вопросы, чтобы Он вмешался в мировую политику и, может, стал во главе ее. А Он говорит нам все о сердце да о сердце. И еще — о покаянии, о милости, о духовной нищете.