Статьи и проповеди. Часть 4 (20.05.2011 – 05.01.2012)

Весь этот бред длится в начале минутами, затем часами, и человек в этом наукообразном бесовском мареве предстаёт странной машиной, производящей слюну, сопли, кал, мочу, перегоняющей кровь, выращивающей волосы и, в конце концов, сгнивающей в земле безо всякого остатка, без надежды на воскресение, без всякой попытки уцепиться за вечность. Если бы Би-би-си снимало такие фильмы во времена Гитлера, фюрер взял бы эту компанию на денежное довольство, как одно из подразделений геббельсовской пропаганды. Более человеконенавистнических опусов людям никогда не выдумать. По сути, это киноучебник по догматическому человекоубийству. Поскольку, если не сказать, что эта слюноточащая и калообразующая тварь способна писать стихи, молиться и сострадать всему живому; если не сказать, что это существо создано ради преображения для будущей вечности, — то не останется ни одного аргумента против массового и безжалостного уничтожения этого самозваного царя природы. А этого-то как раз и не сказано.

Без мысли о Творце, более того, при отказе от Творца человек не имеет ценности. По сути, война против веры — это идеологическое человекоубийство. Не сразу, но уже в ближайших поколениях эта анти-вера родит из себя невиданные жестокости и убийства, поставленные на конвейер. Люди немало поиздевались друг над другом с тех пор, как расплодились за пределами райского сада. Но до эпохи «исторического материализма», то есть до времён догматического безбожия, люди не придумывали фабрик смерти и не ставили кровопролитие на промышленный поток.

Гитлеровцы не просто жгли людей в камерах или травили газом. Они сначала брили их, чтобы волосы использовать на утепление подводных лодок, и вырывали золотые коронки, чтоб переплавлять на слитки для рейха. И сам пепел сожжённых рассыпали по полям в качестве удобрений. Дьявольская экономика.

Скифы, если верить Геродоту, так относились к лошадям: в шкуры одевались, мясо ели, кости жгли и выделывали из них иглы, резцы. В желудке варили жидкую пищу, кровь коней пили на длинных переходах. Безотходное производство. Но то лошади, а это — люди. Чтобы поступать так с людьми, нужно сначала в уме уравнять их с лошадями. Эту услугу оказала атеистическая философия.

Даже для отлова или уничтожения бессловесных животных нужны человеку не только ловушки, силки и патроны. Нужны ещё хитрость, смекалка, опыт, практические знания. Тем более для уничтожения человека одним оружием не обойтись. Нужно создать идеологическую базу, придумать оправдания своим действиям. Это — умная брань. Чтобы защитить и сохранить человечество, Церкви нужно вести умную борьбу. Победишь — выживешь. Проиграешь — на место теоретиков придут каратели.

Прежде чем над широкой рекой раскинется мост, прежде чем по его бетонной спине побегут автомобили, нужно создать этот мост в голове. Люди в очках, не похожие на титанов, будут рассчитывать будущую конструкцию и испишут циферками и буковками какие-то бумаги. А потом уже поедет техника, наступит время кранов, арматуры, камней, цемента. Если те худенькие люди в очках ошибутся, если какая-то циферка с какой-то буковкой перепутаются, мост рухнет. Ошибку в расчётах нельзя будет компенсировать ни лишними подпорами, ни добавочными нормами материала. «Умная» ошибка приведёт к тому, что погибнет труд, а может быть, погибнут и люди.

Думать нужно правильно. И о человеке, и о Боге, и о мире. Это тяжёлое занятие дал Бог человеку, чтобы тот упражнялся в нём (Еккл. 1, 13).

В классическом исламе есть красивая идея о джихаде языка.

Я, не смущаясь, пользуюсь этим термином, поскольку мы живём в мире, в котором слова и понятия смело выдёргиваются из разных культурных контекстов. Никого не коробит словосочетание «арабский террорист-камикадзе», хотя это настоящие «сапоги всмятку». Мы произносим «мекка туризма», «крестовый поход против большевизма», «моё кредо», при этом не вдумываясь в точный смысл слов «кредо», «Мекка», «крестовый поход» и в плотное смысловое облако, сопутствующее этим понятиям. Поэтому и я смело буду пользоваться словом «джихад» — не для того, чтобы сотрясать воздух элементами арабской лексики, а, напротив, для того, чтобы вскрыть серьёзный смысл, в этом слове содержащийся.