Статьи и проповеди. Часть 1 (03.09.2007 – 27.11.2008)

Конечно, не одни Пастернак с Бродским вдохновлялись Рождеством Спасителя и творили на эту тему. У пещеры Рождества нашлось место не только волхвам и пастухам. К ее входу с трепетом приближались богословы и философы. К ней стремились многие из тех, чей подвиг связан с чернилами и бумагой. Диккенс и Честертон, Гофман и Андерсен, а до и после них еще многие и многие из одаренных талантом и не лишенных религиозной чуткости воспевали земную Мать и небесного Ребенка. Злобный Ирод и кроткий Иосиф стали персонажами колядок и простонародных сценок. Бегство в Египет и дары волхвов были известны каждому крестьянину задолго до эпохи всеобщей грамотности.

Каждая зима, затягивая окна морозным узором и проникая стужей в щели дверей, из года в год и из столетия в столетие приносила с тех пор ощущение чуда и душевное тепло, которое ни с чем не перепутаешь.

Мы живем в мире, который Христос уже завоевал любовью. Но мы все еще движемся к тому, чтобы самим научиться любить.

Мы сидим в тени могучего и роскошного дерева, и семечко этого дерева лежит у нас на ладони.

Без цены (14 апреля 2008г.)

Золотую монету можно разделить на части, на две части, на три. Кажется, даже можно перекусить, если золото мягкое, без добавок. Можно перерубить старинную гривну. Получится рубль. Вернее, два рубля. А вот бумажные деньги нельзя рвать. Никакие рубли не получатся. Получится два кусочка бумаги.

Бумажные деньги — очень слабая вещь. Они могут перетираться на сгибе. Когда начинается война или революции, деньгами становятся хлеб, керосин, патроны, консервы. Бумажными деньгами тогда можно оклеивать стены или внутренность дорожного чемодана. Тем более что чемоданы в войну превращаются из кожаных в фанерные.

Жизнь человеческая чудесна хотя бы потому, что бумагу, денежные знаки в мирное время можно менять на кирпичный дом, шерстяную одежду, вкусную еду. Так не всегда было.

Авраам был богат. Иов — тоже. Но их богатство измерялось иначе и не помещалось в бумажник. Блеяли овцы, паслись стреноженные кони, мычали телята. Эти звуки вполне заменяли шелест банкнот. Эти звуки были лучше, и само богатство было осязаемо, масштабно. Ещё богатством были дети. У Иова — семь сыновей и три дочери. И серебристая седина в бороде тоже была богатством. Ты жил долго. Ты много раз смотрел на огненный рассвет и мягкий закат. Зима и лето много раз сменяли друг друга у тебя на глазах. Вот ты и дожил до внуков. Их свежесть, их гибкая слабость и неопытность дают тебе забыть о том, что кости у тебя начали скрипеть и спина по утрам не спешит разгибаться. Разве их глазки, жадно смотрящие в мир, и шёлковая кожа на ладошках не являются ещё одной разновидностью богатства?

Ты — богач, если ты не боишься трудностей и можешь сам заработать свой хлеб, где бы ты ни оказался. Ещё — если умеешь терпеть боль и не боишься смерти. Эти вещи тяжело поддаются исчислению в любой валюте. Они вообще не имеют цены, их нельзя купить, но они тебя кормят и греют, защищают и радуют.

Плохо, если при слове «богатство» в мозгах начинается калькуляция.

Кто-то говорит о себе, что он богат. Весь мир может говорить о нём как о богатом человеке. Но в глазах у него столько грусти, что его богатство кажется мне золотым ярмом на шее вьючного животного.

Другой сидит на циновке у порога своего дома и беззубым ртом улыбается каждому прохожему. Зайди, пригнувшись, в его хибару — и глазу не на чем остановиться. Можешь кинуть ему монету. Слава Богу, нет войны, и деньги ещё имеют цену. Но не думай, что подал милостыню нищему. Нищета — не такое простое понятие. Может быть, ты дал монету настоящему богачу. А иначе — почему он так весел? Почему улыбается беззубым ртом? Почему тебе самому хочется сесть рядом с ним и замереть на час, провожая взглядом прохожих?

Мертвые души бессмертных Чичиковых (21 апреля 2008г.)

Знаете ли вы Павла Ивановича? Какого, спросите? Ну, как же. Милейшего человека средних лет, приятного обращения, не то чтобы толстого, но и совсем не худого. Не очень высокого, но вовсе и не низкого. Неужели не вспомнили? Да Чичикова же. Чему вас только в школе учили?.. С тех пор как бричка с кучером Селифаном умчалась из города N, Павел Иванович не растворился, не канул в Лету, никуда не исчез. В русской жизни, как в зеркальной комнате, Чичиков стократно отразился в каждом из зеркал и стал почти вездесущим.