Стать собой

Я легла и затихла, пытаясь уснуть, но не тут-то было. Кожаный диван — не лучшее место для сна, особенно в таком взвинченном состоянии. Ноги, упираясь в боковину, через пару минут, стали затекать. Вытянула их, положив сверху, мучающей меня части мебели, опять не так. Разозлившись ещё больше, резко развернулась, тут же грохнувшись на пол, забыв, что диван не только короткий, но и узкий. Скрепя зубами от злости, сидя на полу, стала делать глубокие вдохи — выдохи, пытаясь успокоиться, но толку от этого было мало. Не придумав ничего лучше, решила побродить вдоль книжных полок, чтобы немного отвлечься, и со злости не разнести всё здесь к «чёртовой бабушке».

Основная часть томов была на эльфийском, что не удивительно, учитывая, кто хозяин этого дома, но встречались так же, названия книг ещё на нескольких языках, среди которых было немало и на драконьем. По мере моего перемещения вдоль книжных рядов, над каждым загорался магический светильник, что было очень удобно, особенно когда через окно не проникал дневной свет. Выбрав себе томик на драконьем, со звучным названием «Легенды Гриндэльхольда», я присела на диван, который, кстати, для данного вида деятельности, оказался достаточно комфортным. Натянув на себя плед и раскрыв книгу, начала читать, погрузившись в мир интриг и дворцовых переворотов, которые происходили в этом мире, согласно легендам, около тысячелетия назад.

Оказалось, если верить тексту на пожелтевших страницах, что создавшие этот мир боги — Одан и Дракония, чтобы обезопасить своё детище, сделали некие артефакты, закрывающие его от чужеродного проникновения. А желающих захватить всё это великолепие, было предостаточно. Например, миры населённые сущностями низшего порядка, которые живут за счёт поглощения жизненной энергии разумных существ. Так вот этот самый Гриндэльхольд, не что иное как храм, в котором хранились артефакты. Но случилось так, что один дракон ведомый жаждой мести, за то, что не ему досталась императорская корона, решил погрузить этот мир во мрак, открыв доступ низшим сущностям. Обманом, проникнув в храм, он чуть не похитил артефакты, но был пойман и наказан самым жестоким образом, каким именно в книге не говорилось. Чтобы предотвратить подобное, было решено раздать эти волшебные обереги всем главам великих родов, чтобы каждый припрятал свой в надёжном месте, про которое не должны знать остальные…

Уже сквозь щели между гардинами стал пробиваться утренний свет, а я всё не хотела закрывать книгу, желая узнать, чем всё закончилось. Но сон оказался сильнее, моего желания…

Проснувшись, я лежала некоторое время с закрытыми глазами: было так уютно и тепло, что вставать совершенно не хотелось. Повернувшись на спину и потянувшись, вдруг осознала, что это не правильно: подо мной ведь должен был быть холодный кожаный диван, а не мягкая кровать. Тут же открыв глаза, резко подскочила.

Я находилась именно в той комнате, из которой уходила ночью с высоко поднятым носом, под пристальные взгляды присутствующих. Правда, следов мною учинённого безобразия, в виде кусочков разорванного одеяла, уже не было. Окинув взглядом спальню, убеждаясь, что здесь одна, встала и, прихватив свою одежду, висевшую на стуле рядом с кроватью, направилась в ванную комнату.

Не спеша приняла душ, опробовав при этом, подаренные заботливыми родственницами шампуни и масла, и в таком же темпе одевшись, вышла, бормоча под нос слова песни, слегка переделанной под себя: «Я свободна-а-а, словно птица в небесах. Я свободна-а-а, позабыв, что значит страх…»

— Неплохо поёшь, — раздался со стороны кровати голос, от которого перехватило дыхание и сердце забилось быстрее.

Я замерла, не ожидая, что в комнате кто-то будет находиться, ведь стука в дверь не было точно: со своим теперешним слухом я бы его не пропустила. Даэн… Ну конечно, кто же ещё кроме него, может так нагло нарушать правила приличия.

Дракон лежал на кровати, закинув руки за голову. Чёрные штаны, белая рубашка, застёгнутая лишь до середины, тёмные волосы, ласковая улыбка на губах и никакого ехидства во взгляде — это был МОЙ дракон. Тут же от обиды и злости, бушевавших в моей душе этой ночью, не осталось и следа.

— Ну, здравствуй Ри, — от его бархатного голоса, сердце пропустило удар, замерев от счастья.

— И тебе не хворать, — пытаясь скрыть смущение, как можно безразличнее выдала я.

— Почему ты мне не сказала? — спросил он, слегка охрипшим голосом, не спеша, словно хищник перед броском, поднимаясь с кровати и направляясь в мою сторону.

— Что именно? — еле сдержавшись, чтобы не дать дёру поинтересовалась я, почувствовав себя в тот момент маленькой мышкой, к которой приближается кот.

— То, что мы пара, — подойдя почти вплотную, прошептал он, приподняв мою голову за подбородок и заглянув в глаза.