Стать Медузой (ЛП)

Горгоны не двигались, но им и не нужно было. Алексиос приблизился на четвереньках среди грязи и крови к ребенку, который упал меж двух камней рядом с истерзанным телом его матери.

Он склонился над камнем и посмотрел в яркие золотые глаза.

Весь ребенок был золотым. Как маленькая скульптура, вылитая из металла, с идеальными пухлыми щечками и глазами, которые видели так много. Пальцы рук и ног тянулись к Алексиосу. Ребенок тянулся к нему. Он больше не кричал. Не вопил. Он просился на руки.

В золотых глазах были печаль и слезы, но они не покатились по щекам малыша. Словно создание знало, что его мать умерла, рожая его.

— Иди сюда, кроха, — Алексиос взял малыша обеими руками и вытащил из трещины.

Прижав ребенка к груди, он нежно коснулся пальцем пухлых щек. Он выглядел как Медуза. Мальчик был похож на женщину, которую Алексиос любил, и никто не мог сказать, что в венах ребенка была и другая кровь.

Этот мальчик был так похож на Медузу.

— Это мальчик? — спросила Горгона с бронзовыми руками.

— Да, — ответил он. — И он идеален.

Алексиос поднял край своего хитона и вытер кровь с лица малышка. Он хотел заявить небесам, что ребенок будет его. Он будет биться до смерти, чтобы мальчик остался живым, здоровым и невредимым. Вся его душа любила ребенка, словно он был его малышом.

Он резко сел на неровный край камня, смотрел на кроху в своих руках.

— Тебе ничто не навредит, — прошептал он. — Ничто не коснется этой золотой кожи. Моя жизнь у твоих ног, малыш. Я твой. Я буду служить тебе и защищать тебя до своей смерти.

Появилась другая Горгона, у этой были темные волосы, спутанные на голове. Он решил, что кричала она.

— Осторожнее, когда говоришь с божеством, смертный. Ты отдал ему свою жизнь. И это не просто ребенок бога… — она покачала головой. — У этого было высокое рождение.

Он нахмурился и посмотрел на Горгону для ответов.

— Высокое рождение?

— Он появился из раны на ее шее, из головы, не как Пегас, рожденный из ее тела, — она подползла ближе, коснулась пухлой ножки малыша. — Афина — богиня, рожденная из головы. Куда сильнее многих, куда важнее.

Малыш пошевелил пальцами ног, улыбаясь Горгонам, те тепло улыбались в ответ.

Алексиос не знал, что это означало. Он не знал, куда идти отсюда, но прижимал малыша к сердцу и ощущал, как последнее воспоминание о Медузе угасает.

Другая Горгона подползла ближе и опустила ладонь на его плечо еще раз.

— Ты хороший, Алексиос, и я уверена, что этот ребенок будет благодарен за это.

— Хрисаор, — ответил он. — Тот, кто держит золотой меч. Я создам ему этот меч, чтобы он мог сразиться с героем, убившим его мать.

Малыш рассмеялся, бормоча, глядя на мужчину, который станет его отцом. Который вырастит его так, как должны растить настоящего героя.

Алексиос ощутил, что у него появилась цель. Хоть он потерял все, что любил.

Он был кузнецом, который создаст оружие для мести этого мальчика.

ГЛАВА 31

Олимпия сидела за столом, потрясенная из-за услышанной истории.

— У Медузы были дети? — она смотрела на Александру, пока та двигала шахматную фигуру, пытаясь сопоставить историю и той, которую она знала всю жизнь. — Я думала, Медуза была монстром. Я не знала, что она родила двоих детей.

— Редкие знают, но те, кто знают, оставляют подношение Хрисаору, когда ходят к алтарям. Хоть он меньший из богов, он куда добрее других, — она подвинула фигуру вперед и сцепила ладони у губ. — Что думаешь теперь?

— Я в ужасе, — Олимпия покачала головой. — Медуза не должна была получить такую судьбу. И ее дети, растущие без матери…

Мысль была ужасной. Она не знала, что делать без родителей, хоть и убежала от них.

Женщина вернулась с кружкой горячего чая. Она опустила кружку на стол и подвинула к Олимпии. Пар поднимался по краям и извивался в воздухе. В воде кружились травы, которые она не могла назвать, а запах слабо напоминал торфяное болото.

— Что это? — спросила она.

— Чай, который спасет тебя от маленькой проблемы, — женщина села за стол и пристально смотрела на нее. — Мы все пьем тут этот чай. У тебя будет сильно течь кровь несколько дней, но потом все закончится. Боли будут ужасные, но ребенка не будет.

Она смотрела на воду, видела, как ее глаза расширились в отражении.

— Ребенок что-то почувствует?

Александра коснулась ее руки.

— Ты была с ним две недели назад, так ты сказала?

— Да.

— Ты даже не уверена, есть ли ребенок, милая. Но если не хочешь растить его сама, то чай — лучший способ предотвратить это, — Александра похлопала ее по руке, убрала руку. — Это твой выбор. И я знаю, что он сложный.

Она думала о руках старика на ее теле, и как этот ребенок будет все время напоминать ей об этом. Если она вообще была беременна. Олимпия узнала бы только через месяц, а то и дольше. У нее не было регулярных месячных.

Какую жизнь она сможет дать этому ребенку? Жить на улицах или ходить между домами в борделе, пока мать встречалась с мужчинами ради еды на их столе?

Она подняла чай и выпила.

Александра смотрела на нее, а потом кивнула.

— Так тому и быть.