Стать Хемингуэем

– Очень приятно, Кейси, – отозвался старик, пожимая его руку. – А я – Хорхе Мендес. Фокусник.

– Фокусник? – Кейси едва не прыснул со смеху.

– Именно так, сынок… ох, извини. Кейси. Я фокусник. Разъезжаю по городам, развлекаю людей.

– Интересная у вас профессия.

– Более чем, Кейси. К тому же, надо заметить, не слишком-то прибыльная.

– Вот как?

– Именно. Многие отказываются… платить.

– Тогда зачем вы продолжаете этим заниматься?

Старик развёл руками.

– Мне нравится удивлять людей, – сказал он. И тут же добавил: – А тебе, Кейси? Тебе нравится удивлять читателей своими историями?

– Скорее уже мне нравится пугать, – отозвался Кейси, отхлёбывая виски и в очередной раз наслаждаясь чувством приятного жара внутри. – Я пишу романы ужасов.

Старик посмотрел ему в глаза, а затем вдруг широко заулыбался.

– Творец страха, значит, – сказал он.

Кейси кивнул:

– Именно.

– Это хорошо.

– Чем же?

– Люблю ребят наподобие тебя.

Кейси уставился на свой стакан. Старик показался ему странным, и это было…

Это было просто потрясающе.

Хоть что-то необычное в этом совершенно обычном захолустье с нехорошей репутацией.

– Кажется, я знаю, что привело тебя в город, сынок, – вдруг сказал старик, и Кейси подумал о том, что обращение «сынок» его отчего-то более не коробит.

– Да ну? – сказал он вслух.

– Именно, – старик кивнул. – Ты наслышан о странной репутации этого места и потому приехал сюда. Тебе нужно вдохновение. Так ведь, Кейси?

– Откуда вы знаете?

Старик снова рассмеялся своим скрипучим смехом.

– О, это легко предугадать, – сказал он. – Где же ещё искать вдохновение писателю романов ужасов, как не в каком-нибудь проклятом местечке. Да только вот ничего такого тут больше нет, Кейси. Ку-клукс-клан канул в Лету, методисты и католики давно не воюют. А вот что до ведьм…

– Вы что, верите в настоящих ведьм?

Старик (Хорхе или как его там? Вроде бы именно так он представился) отмахнулся:

– Боже святый, конечно же, нет.

«Хорхе, Хорхе, пропитая твоя башка. Именно так его зовут».

– Тем не менее, – продолжил Хорхе, – возможно, именно здесь ты найдёшь то, чего искал, сынок.

Кейси отодвинул стакан.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

Хорхе усмехнулся:

– Пишем методом Хемингуэя, должно быть?

– Вы про «пиши пьяным, редактируй трезвым»?

– Да, я именно про него. Просто судя по тому, сколько ты пьёшь, сынок…

– Не морализаторствуйте.

– Я и не собирался, – Хорхе достал из нагрудного кармана пачку сигарет, вынул оттуда одну и закурил. – Я как раз хотел предложить тебе продолжать в том же духе.

Кейси отмахнулся.

– Бесполезно, – сказал он. – Пьяным мне пишется ещё хуже, чем трезвым.

– Сегодня ночью тебе будет хорошо писаться.

Кейси хмыкнул:

– Да ну?

– Да. Я могу это гарантировать. И тебе даже не придётся ничего редактировать трезвым, роман будет написан идеально.

– Господи, да откуда…

– Это фокус.

Кейси затушил сигарету в пепельнице, и Хорхе тут же сделал то же самое.

– Это такой фокус, Кейси, – повторил он. – Только есть одно условие.

Кейси всплеснул руками:

– Святый боже, какое нахер условие! Вы что, чокнутый?

– Это неважно, Кейси. Условие будет такое: роман должен быть дописан до конца. Ты ни при каких обстоятельствах не должен прекращать его писать. Что бы ни происходило.

Сделав последний глоток, Кейси отставил стакан.

Старик точно малость не того, подумал он.

– Роман будет писаться, Кейси, – продолжал твердеть Хорхе, – он будет писаться…

– Нет, вы точно чокнутый.

– …сам.

Кейси посмотрел ему в глаза:

– Идите нахрен, честное слово.

– Сам, да, сам. И когда его опубликуют, ты станешь очень известным, сынок, очень. И деньги, да, деньги! Роман будет очень хорошо продаваться.

– Так ты согласен написать его, Кейси?

Кейси покачал головой.

Нехрен спорить с чокнутым старикашкой, это совершенно ни к чему.

У бедняги, должно быть, маразм.

– Согласен, – сказал он.

– Отлично, – кивнул Хорхе, пожимая его руку. – А теперь прости меня, сынок, мне пора. Удачи в работе, – жестом он подозвал бармена и положил на стойку деньги. – Принесите ещё виски этому джентльмену, – добавил он.

Бармен покачал головой.

– Джентльмен уже довольно сильно пьян, – сказал он.

– Джентльмену можно, – ответил Хорхе и, похлопав Кейси по плечу, затерялся в толпе.

Неодобрительно покачав головой, бармен наполнил стакан Кейси и отошёл от стойки.

На какую-то секунду музыка прекратила орать.

Где-то вдали завыла собака.

Сцена 2

Если Господь наш против алкоголя, зачем он допускает его существование?

С этим вопросом в голове Кейси проснулся на следующее утро.

Стэнтон, его приёмная мать (родная мать Кейси скончалась, когда ему не исполнилось и пяти, а отца он никогда не знал), была ярой баптисткой, выступавшей против алкоголя, курения и прочих «мерзостных занятий», как она это называла. Кейси с ней плохо ладил. Кларисса не упускала случая наставить сына (а Кейси она считала именно сыном, а никаким не пасынком и относилась к нему соответствующе) на путь истинный, и это ужасно раздражало.

Положа руку на сердце, Кейси никогда её не любил.

Он вообще никого не любил.