Стать экологичным

Следовательно, нам нужно проявлять осторожность, когда мы, люди, создаем какие-то проекты, поскольку мы буквально проектируем будущее, и это будущее не совпадает с нашей идеей о вещи, с тем, как, по нашей мысли, она будет использоваться и т. д., — последнее является лишь нашим режимом доступа. Будущее возникает непосредственно из самих объектов, задуманных нами. Прямо сейчас очень многие объекты на Земле проектируются по одноразмерному, устаревшему лекалу темпоральности с давно истекшим сроком годности. Этот шаблон мы унаследовали от неолитической агрокультуры — настолько он древний. Именно он дал толчок промышленности с ее ископаемым топливом, а потому и глобальному потеплению с массовым вымиранием. Выходит, проектировщикам надо задумываться о том, что именно они проектируют. Когда они что-то разрабатывают, возможно, им следовало бы мыслить в нескольких разных темпоральных масштабах. Пластиковый пакет предназначен не только для людей. Он еще и для чаек, которые в нем задыхаются, и теперь мы можем видеть это на фотографиях таких художников, как Крис Джордан, который фотографирует существ, застрявших в тихоокеанском «мусоровороте». Кружка из полистирола — не только для кофе: она будет медленно перевариваться почвенными бактериями в течение пятисот лет. Ядерное устройство предназначено не только вашему врагу. Оно и для тех, кто будет существовать через двадцать четыре тысячи лет. Диетическая кола не только ваша. Она еще и для моих зубов, для моих кишечных бактерий, которые могут погибнуть из-за содержащейся в ней кислоты. Вот почему в книге «Экологическое мышление» я ввел понятие гиперобъекта. Гиперобъект — вещь, пространственно-временной масштаб которой настолько огромен, что мы можем видеть лишь тонкие ее срезы; гиперобъекты синхронизируются и рассинхронизируются с человеческим временем; но в конечном счете они «заражают» всё подряд, если мы оказались внутри них (этот феномен я называю липкостью). Представьте себе все пластиковые пакеты, какие только есть, — все пакеты вообще, все, которые будут когда-либо существовать в каком угодно месте. Такая гора пластиковых пакетов представляет собой гиперобъект, сущность, значительно распределенную в пространстве и времени, так что за один прием вы, очевидно, можете получить доступ лишь к ее тонким срезам, и подобный способ существования, разумеется, трансцендентен по отношению к простым человеческим режимам доступа и человеческим масштабам.

Время течет из вещей

Всё испускает время, не только люди. Поэтому когда мы говорим об устойчивом развитии (sustainability), на самом деле мы в основном говорим о поддержании некоей рамки темпоральности, соразмерной человеку, и этого можно добиться только за счет других существ, то есть вполне вероятно, что мы их вообще в таком случае не учитываем. Что именно мы можем устойчиво развивать, если не одноразмерную агрокультурную темпоральную трубу, которая засосала в себя все формы жизни, подобно пылесосу, поскольку работает уже двенадцать с половиной тысяч лет? И проектирование разных вещей по этому шаблону принесет в конечном счете (то есть уже принесло) вред и людям, что вполне очевидно, ведь всё, что мы знаем и понимаем, и даже то, чего мы не знаем и не понимаем, неизбежно связано друг с другом. Когда начальник нацистской пропаганды Йозеф Геббельс слышал слово «культура», он хватался за пистолет. Я же, когда слышу словосочетание «устойчивое развитие», хватаюсь за солнцезащитный крем.

Всё, что мы рассматривали на нескольких предшествующих страницах, представляется вам этическими и политическими следствиями кантовского опыта красоты, чем-то чудесно незакрытым, поскольку та будущность, которую открывает произведение искусства, является безусловной, то есть она не подвержена постепенному разложению. Невозможно исчерпать значение даже одного-единственного стихотворения, картины или музыкальной пьесы, а стало быть, произведение искусства является своего рода порталом, который позволяет вам бросить взгляд на безусловную будущность, выступающую условием возможности предсказуемых будущих. Искусство, быть может, — лишь небольшой уголок в нашем распланированном совершенно сознательно (или даже слишком сознательно) — и слишком утилитарном — социальном пространстве, в котором мы позволяем некоторым вещам делать с нами это. Что бы стало, если бы мы позволили всё большему числу вещей иметь ту или иную власть над нами?