Стать богом

Пронесясь через нематериальную трубу, он в тот же миг вынырнул из нее за сотни километров, в своем замке, носящем гордое имя Хешшмил. Госпожа ждала. Она не стала поздравлять его с добычей – Миленион не давала себе труда сомневаться в успехе, сопутствующем ее адепту. Она просто взмахнула рукой, проделав то, чего Хешшкор все же не умел без привлечения заклинаний и артефактов.

Небо потемнело и стало почти черным. На нем загорелись разноцветные звезды, большие и яркие, словно елочные фонарики. В их свете можно было различить трещины на запекшейся земле, от которой исходило слабое, едва различимое холодное сияние. Во все стороны простиралась бескрайняя равнина, совершенно плоская, если не считать развалин на горизонте, также источающих тревожное свечение. Местность до сих пор была радиоактивна.

– Вот где я вынуждена обитать, – произнесла Миленион с тщательно выверенной слезой в голосе, – после того как эта дрянь Виталия ворвалась сюда с целой эскадрильей наемников, чуть не разрушив межмировые перемычки, и разнесла в пыль мои прекрасные сады, чудесные парки, великолепные статуи… Она забросала мои фонтаны и клумбы атомными бомбами…

– Госпожа, – совершенно серьезно сказал маг, – я уже много раз предлагал тебе воспользоваться гостеприимством Хешшмила… но не сейчас. Девицу нельзя было оставлять в Хешшмиле, там ее в момент отыскал бы этот ублюдок.

– А здесь вы с ней помрете от лучевой болезни, – она состроила гримасу. – Ох уж это несовершенство смертных! Ладно, я о вас позабочусь.

Миленион простерла руки к небу и быстро развела их. Вокруг, словно из-под земли, выросли толстые бетонные стены. Что-то ударило по ногам – пол возник и утолщался все более и более, пока они не вознеслись чуть ли не на метр вверх. Еще несколько ленивых движений богини – вспыхнул свет, стены покрылись обоями, переливающимися золотом, а пол – узорчатыми коврами; на одной из стен появился карниз с пурпурной гардиной – за ней, вероятно, скрывалось окно; медленно сформировалась мебель. Хешшкор небрежно сгрузил Катрину на кровать под фиолетовым балдахином.

– Компьютера не будет, – предупредила Миленион. – Если приспичит, верну тебя в Хешшмил.

– Разумеется, госпожа, – поклонился он с улыбкой. – Возвращай. Мне еще многое предстоит сделать.

13. У Бэлы

– Порядочные люди сообщают о визите заблаговременно, – сделала замечание дама с прямыми черными волосами, убранными в узел на затылке, отпивая кофе. С точки зрения Виты, пить кофе с шоколадными пирожными в снежно-белом платье было донельзя непрактично, но Бэла с юности любила этот цвет.

– А я не человек, – буркнул Хешшкор, закинув ногу за ногу. – И не порядочный.

Бэла Айанур ужасно смутилась. Колдунья Черного Круга, она, как и большинство ее собратьев, считала бессмертных Тьмы высшими существами и теперь горько сожалела, что сморозила такое, пусть и неосознанно.

– Да простит меня Всемогущий Хешшкор, – осторожно добавила она, – за непростительное невнимание к его персоне, – Вита не удержалась от смешка, но Бэла говорила искренне, – я обращалась лишь к Виталии, – для ясности она ткнула Вите в грудь пальцем. – Весточку-то по мылу могла бы послать?

– Не могла, – отрезала Вита. – И тебе не советую. Через компьютер меня чуть не убили. Файка потеряла своих близняшек, и мы считаем, что метили в нее и Фёдора, просто нападавший нечетко сформулировал, кого именно надо лишить жизни.

– Да? – Бэла удивилась. Ее почти невозможно было вывести из себя, и выражение легкого удивления на лице было эквивалентно глубокому потрясению. – Но я только вчера отправляла письмо, и сегодня тоже. И ничего… Так вы говорите, что по сетям шарит террорист?

Вита размешала сливки.

– Террорист – неудачный термин. Ведется направленная кампания против меня и Хешшкора, – она одарила Бэлу выжидающим взглядом, таким ледяным, что он мог бы заморозить кофе в чашке. – Ты точно уверена, что не имеешь к этому отношения?

– Хочешь сказать, что это я играю против вас? – Бэла поперхнулась, и несколько коричневых капель запятнали безукоризненно белый лиф. Вита против воли криво улыбнулась. – Витка, что было – то прошло, ты сама говорила. Я и в тот раз не хотела, и никогда в жизни этого не повторю.

Пятнадцать лет назад богиня Айанур, сходившая с ума от ревности к Хешшкору и от ненависти к Вите, украла Виталика, их сына, и его посвященную Катю. Бэле, раздираемой долгом перед своей богиней и дружескими чувствами к Вите, пришлось тогда помучиться. И муки еще не кончились: кое-какие поступки, совершенные в тот период, останутся тяжким грузом на ее совести навсегда.

– А твоя дорогая Айанур? – процедил Хешшкор. – За нее ты тоже поручишься, а?

Никто из смертных не был свидетелем и не знал наверняка, действительно ли отношения между Хешшкором и Айанур двадцать лет назад были любовью. Но любовь это была, или просто взаимная симпатия, или чисто физическая близость, ныне она превратилась в откровенную ненависть. По крайней мере, со стороны Хешшкора. Айанур сделала для этого всё: совершила все возможные глупости, которые только можно было совершить.