Старый дом под черепичной крышей

– Скорая – тилькы приихала. Потерпыте трошки. Крэпко вас заховалы. А норку до контейнера выдно сабачонка прокопала, це воздух немного и шёл, – сказал Канивец и скомандовал откапывавшим милиционерам: – Поднатужься, мужики! – и три пары крепких рук схватили за створку дверки, но она видно покоробилась и никак не открывалась.

– Так це же нэ так надо, – проговорил капитан Канивец, отстранил рукой милиционеров, взялся за створку сам и поднатужился. Крупные капли пота выступили у него на лице и было видно, как на висках напряглись, запульсировали вены. Противно завизжало отдираемое железо и через десяток секунд дверка, металлически охнув и выгнувшись, упала поодаль контейнера.

– Це вот так надо, – спокойно проговорил Канивец и, обращаясь к лежащим в контейнере, сказал так просто, как будто он каждый день спасает погребённых заживо. – Значимо живи…

– Живы,… живы! – раздалось из контейнера,– профессору и художнику плохо. Их надо вытаскивать.

Спустили носилки. Первым достали и уложили на носилки профессора, и они, передаваемые из рук в руки, поплыли над головами милиционеров и водителей автомашин. Затем точно также вытащили Крокыча, врач стал им оказывать на верху первую помощь. Костя и Антон, чумазые и взбудораженные, выбрались сами. За ними не без помощи из контейнера вылез, кряхтя и постанывая, Пал Палыч. Потом выбрался с помощью милиционеров и Никита. Выбрался-то он выбрался, но, ни идти потом, ни стоять совершенно не мог, жаловался на головную боль и головокружение. Его тут же, уложили в скорую помощь и отправили в город. "Сильное сотрясение головного мозга", сказал врач скорой помощи.

– Это его лопатой по голове ударили, – указал причину Пал Палыч, – я видел.

– Разве только одной лопатой, – проговорил сердито врач, – на нём живого места нет… Лопатой стукнули по голове, а на теле синяк на синяке.

– Его ещё охранники на Большой Горной били, – добавил Антон.

– Теперь всё ясно, – сердито проговорил врач. – Лежите и не шевелитесь. Поехали, сказал он водителю, и скорая выехала из ворот свалки.

Вторая скорая увезла Крокыча. После наезда автомобиля у него оказалась сломана нога, ключица, а в больнице определили ещё и перелом ребра. При наезде машины, в самый последний момент, он успел заслонить собой профессора и получил тяжелейшие ушибы и травмы. Он был совсем плох, трудно дышал, но продолжал, превозмогая боль, шутить:

– Доктор, – говорил он, – прошу, вы только меня во вторую городскую больницу не везите.

– Это почему же? – со всей серьёзностью спрашивал врач.

– Так от свалки далековато…

Доктор улыбнулся и проговорил:

– Раз шутит – значит, выживет, и добавил. – Одного не пойму. Приедешь иной раз по вызову, глядишь – царапина, а стонов-то, стонов. А тут живого места нет и, на тебе, шутки-прибаутки.

Подошёл, к сидящему на куче мусора Симе, следователь и хотел вести его на допрос в автобус.

– Давай, поднимайся! Насидишься ещё. Как я понимаю, у тебя для этого дела теперь времени будет много.

– А ты, мент, не погоняй, – и Сима стал медленно подниматься.

– Пошевеливайся,… пошевеливайся, – торопил следователь.

Сима поднялся, распрямился, пошевелил сзади в наручниках кистями рук, но не успел ступить и шагу, как крупный, лохматый, неизвестный породы зверь метнулся из темноты. Раздался страшный рык. Сима упал. Юра молниеносно выхватил из кобуры пистолет Музы Карповны, снял с предохранителя. Зверь рванулся в темноту. Юра выстрелил нападавшему вслед и в стороне, куда скрылся зверь, послышался стон.

– Кто это был? Ты в кого стрелял!? – спросила Городец Юру.

– Не знаю… – сказал растерянно Юра, – большое, лохматое, не разглядел в темноте, мелькнул как молния, по всей видимости, ударил задержанного, я видел только мелькнувшую лапу и открытую пасть, он в сторону, к тем кустам прыгнул, я вслед и выстрелил, вот и всё.

– Попал?

– Не знаю,… рычало…, – пожал плечами Юра. – Непонятно как-то, товарищ майор,… кран работает, … шум,… автоматчики, фары светят, прожектора и нападение…? – Мистика какая-то…

– Разберёмся и со зверем, и с мистикой тоже, – добавила Муза Карповна. – Поднимайте и ведите задержанного.

Один из милиционеров толкнул Симу, – Вставай,… пошли,… пронесло,… мог бы и порвать…. – Вставай, говорю… – Сима не вставал, он лежал ничком, уткнувшись лицом в мусорную кучу. Лейтенант перевернул его и отшатнулся. – Врача!.. Скорее врача! – закричал он.

Сима не шевелился, глаза его недвижно смотрели в бесконечную подсвеченную звёздами глубину пространства над мусорной свалкой. Подошёл врач, осмотрел Симу и сказал: «Труп».

– Как труп?! Почему труп?! Нападавший только сбил его с ног! Я видел… – стал запальчиво говорить Юра.

– Всё правильно, – сказал спокойно врач, – на его теле нет видимых повреждений. Он умер от разрыва сердца. В народе ещё говорят в таких случаях – от страха.