Старый дом

Видно было, что эта «кроха» никогда к отцу не приходила, и сакраментального вопроса ему не задавала. Да не факт, что и отец у него когда-то был, то есть физиологически – конечно, но вот насчет того, чтобы мужик в доме, чтобы вместе воздушных змеев пускать, в зоопарк ходить, а потом и водки выпить – сомнительно…

И то ли в связи с полным отсутствием отца, то ли в связи с почти полным отсутствием матери, которой приходилось почти круглосуточно вкалывать, чтобы одеть и обуть, мозг у парня не сформировался. И был заменен инстинктами, рефлексами, стереотипами, частично позаимствованными у приятелей, жителей убогого района на краю Москвы, частично почерпнутыми в телевизоре.

Казалось, что Вадик, как когда-то Иов, был пожертвован Богом дьяволу для проведения сомнительных экспериментов. И дьявол, лишив ребенка детства и тепла, с любопытством наблюдал – что на пустое место положит школа, двор, страна.

И ни та, ни другой, ни третья не подкачали…

Вадик вырос нормальным постсоветским человеком – не дурак выпить и погулять, не любитель вкалывать и не имеющий ни малейшего представления о том, что на свете существует кто-то еще, кроме него самого и начальства, которое отдает приказания, требующие неукоснительного исполнения…

Конечно, никакой Эйнштейн или Швейцер из Вадика не вышел бы по-любому, но получился почти совершенный продукт в своем роде…

Прям, конфетка, а не гражданин великой унылой страны…

Он вошел в квартиру Прохорова, кивнул хозяину:

– Привет, книжак…

И, больше ничего не говоря, прошествовал к столу, чтобы до конца выполнить поручение Гороха.

Тут он плюхнул пакет с деньгами на середину и потребовал от Славы:

– Считай…

Пока наш герой, которому пришлось оторваться от стены, чтобы подойти и пересчитать, просматривал пачки (их даже не нужно было открывать, только проверить, что внутри банковских упаковок не резаная бумага), «бычара» смирно сидел на стуле, внимательно следя за Славиными руками.

Но когда Прохоров закончил, а, следовательно, поручение босса было выполнено, Вадик оживился. Как оказалось, он следил не только за руками хозяина дома, но успел заметить кое-что еще.

– Смотри, книжак, – весело сказал он, пнув ногой попавшуюся ему под ноги пачку долларов, – да ты у нас, оказывается, богатенький Буратино. Деньги у тебя на полу валяются, значит, ты их не любишь…

«Бычара» наклонился, поднял пачку и вдруг увидел еще несколько десятков таких же…

Морда лица его изменилась: он побледнел и как-то растерялся…

Очевидно, что для подобных ситуаций у Вадика уже был наработанный стереотип – деньги у того, у кого их много, надо отнимать. А если не отдают – бить по чайнику или «мочить в сортире», как говаривал наш президент.

Но здесь ситуация была нестандартная: он только что по поручению шефа принес человеку деньги, а теперь что – их отнимать?

Те, что принес, – тоже?

Он вопросительно смотрел на Славу и даже губы его шевелились, словно задавали вопрос, который сам их владелец сформулировать не мог.

А Прохоров растерялся…

Вообще-то общаться с такими персонажами он умел, хотя и, слава Богу, применять это умение приходилось в жизни нечасто…

«Вадики» хорошо реагировали на две несложные вещи: упоминание начальства в каком-то контексте, который доказывал близость говорящего к могущественному шефу. И на что-то неожиданное и непонятное, что хотя бы ненадолго, ставило таких «бычар» в тупик.

Лучше всего срабатывало, когда оба ингредиента удавалось смешать в одном флаконе.

Так, однажды на темной улице недалеко от Сретенки Прохорову, возвращающемуся от коллеги, с которым они обсуждали проблемы раздела и продажи недавно приобретенного имущества, приставили нож к горлу и потребовали гнать деньги и побыстрей.

Слава тогда нашелся и сказал, преодолевая страх и боль в том месте, где лезвие касалось кожи:

– Набери начальство и дай мне трубку…

Человек, лицо которого Прохоров не видел, явно опешил и даже ослабил нажим на горло:

– А ты знаешь Василича?

– Сейчас узнаю, – скомандовал Слава, – набирай…

Тот набрал, вежливо отступил на шаг, протянул трубку.

И Прохоров объяснил Василичу, что за деньгами («и разговорами» добавил он как бы в скобках) он должен прийти завтра по адресу, который он, Василии, должен запомнить, а записывать нельзя.

– Ты кто такой? – ошарашенно спросили на том конце.

– Человек… – ответил Прохоров. – Живу в Москве и никаких неприятностей мне еще никто не сумел причинить…

– Дай трубку придурку… – после некоторой паузы сказали на том конце.

И Слава спокойно пошел домой.

Но сейчас ситуация была совсем другая…

64

Сейчас неясно было от кого и у кого просить защиты.

Там, на Сретенке, если бы Василии захотел завтрашней встречи, у Прохорова было бы кому позвонить и, за определенную плату, конечно, пригласить на собеседование с неведомым руководителем районной шпаны.

А здесь и сейчас?

Унять самого Вадика?

Но это было невозможно без вмешательства начальства, потому что «бык» видел деньги, много денег и уже вцепился в них, если не физически, то всеми силами своей недоразвитой души. И развязать теперь эту ситуацию могло только вмешательство «высших сил».

Звонить самому Гороху?