Старый чердак

Сопровождавшие всадники заметались и помчались назад на площадь. Задержался только один. Он наклонился к саням, как будто хотел что-то сказать, а над его головой сверкнула узкая серебряная полоска, которая тут же упала на связанного пленника. Священник вскрикнул и сразу как-то обмяк. По его щеке побежала, пузырясь, густая тёмно-красная струйка. Возница всплеснул руками и бросился к пострадавшему. Неожиданно отец Григорий открыл глаза и его губы зашевелились, пытаясь что-то сказать.

– Живой, живой! Скуфья защитила, Господь отвёл руку, вскользь прошла!

Мужик схватил вожжи и хлестнул лошадей.

– Держись, батюшка, сейчас доставим тебя домой. С Божьей помощью поправишься. Развяжи его, дочка, сейчас всё сделаем в лучшем виде.

Сани неслись по улицам села как на пожар. А пожар действительно был, село горело сразу в нескольких местах. Бой переместился на другую окраину, а потом и в поле. Оттуда слышались выстрелы, разрывы, ржание лошадей и крики. То ли белые гнали красных, то ли красные добивали белых, но шум боя постепенно удалялся, а пожар разрастался. Над селом гудел набат.

Передав отца Григория с рук на руки его жене, возница тут же помчался в соседнее, более крупное, село за доктором. Только успели наложить раненому повязку, как дверь распахнулась, и на пороге возникла массивная фигура. Но это был не врач. Хозяйка вскрикнула: «Петенька» и бросилась к брату. Вовремя спохватившись, она замерла в шаге от вошедшего священника, и смиренно сложила руки:

– Благословите, батюшка.

Отец Пётр, протоиерей большого села в соседнем уезде, а это был именно он, быстро перекрестил женщину и положил руку ей на голову.

– Бог благословит. Мир вам. Здравствуй, сестрёнка. Не время нам сейчас долго приветствоваться, село горит. Где Григорий?

Увидев бледного, с ярко-красным пятном на повязке, зятя, священник осенил себя крестным знамением:

– Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею Благодатию! Вовремя я в гости приехал.

Раненый остановил шурина:

– Возьми у Лиды ключи от храма. Там у меня Неопалимая Купина есть.

Отец Григорий хотел перекреститься, но сил поднять руку ему не хватило.

– Хороший список, намоленный. Дальше ты знаешь, что делать. Настя тебя проводит.

Второй раз за сегодняшний день девушка бежала к церкви, стараясь догнать развевающиеся полы подрясника. Но теперь на улицах было полно народу, огнём была охвачена почти половина села. Люди бегали с вёдрами, лопатами и топорами. Тушить пытались кто водой, кто землёй. У колодца было не протолкнуться. Ещё больше народа было у церкви. Кто молился на купола, кто просто метался, не зная, что предпринять. Быстро открыв храм, отец Пётр с помощью Насти нашёл нужную икону и почти бегом направился к выходу. Вошедшие с ним люди взяли у него ключи и привычно разобрали иконы и хоругви, которые они обычно несли на крестном ходе.

Подойдя к первому же дому, отец Пётр поднял над головой икону и начал читать молитву. Прихожане расположились полукругом вокруг него и повторяли каждое слово. Голос священника звучал всё громче и громче. Весь шум и суматоха пожара куда-то ушли, растворились в этом голосе, и, казалось, что слова молитвы звучат сами по себе, что вся улица, вся земля и небо наполнены этими звенящими звуками. Никто не мог понять, сколько прошло времени, оно как бы перестало существовать. Даже огонь, устав трещать пожираемым деревом, заслушался. Языки пламени постепенно затихли и смиренно поникли перед неистовой силой молитвы.

Когда огонь стихал, отец Пётр переходил к следующему дому, и там всё повторялось вновь. Потом к следующему, потом ещё и ещё. Так, от одного дома к другому, удалось уберечь село от полного выгорания. Конечно, многие дома были потушены обычными средствами, а многие не дождались помощи и сгорели дотла. Но без иконы, без молитвы спасти село вряд ли было возможно.

Прошли годы. Девочка Настя выросла и стала учительницей. К удивлению и неодобрению родственников, она отошла от веры и всецело предалась коммунистическим идеалам. Но, впитанная с молоком матери, порядочность и правдивость заставляли её скрепя сердце подтверждать достоверность этих событий, когда о них рассказывали очередному поколению. Вот только о собственной истовой молитве в тот момент и глубокой убеждённости в святости своего дяди она не рассказывала никогда и никому.

***

Лето в деревне

Детство - лучшие годы жизни, а лето - золотая пора детства. Особенно лето в деревне, у бабушки. Не надо ходить в школу, не надо слушаться родителей, не надо стараться быть хорошим. Новые друзья, новые игры, новые приключения. Можно целый день гонять по улицам, или вообще пропадать на речке. Вечером скажешь: «Ну, бабушка, ну я же с ребятами. Хорошо, в следующий раз буду говорить, куда пошёл», и всё!