Старые солдаты

Мэйника продолжала неуклонно подниматься на протяжении всего разговора. Ее маршрут пролегал через гигантские сверхпроводящие конденсаторы, питавшие батарею непрерывных повторителей с ионным разрядом на правом борту Лазаруса, и она рассеянно проверила показания уровня мощности, проходя мимо. Еще одна лестница длиной в палубу привела ее на внешний борт термоядерной установки Лазаруса, спрятанной в самом центре его корпуса вместе с основным центром личности, и на командную палубу.

- Понимаю, почему не бывает старых командиров Боло, - сказала она, дыша немного быстрее, чем обычно, после долгого и быстрого подъема.

- На борту новых моделей Боло маршрут входа менее сложный, - заметил Лазарус, на этот раз из громкоговорителей на переборке. - Согласно техническим отчетам в памяти склада, новый Марк XXXIII фактически обеспечивает гравитационную шахту для своего командира.

- Еще одно новомодное устройство, которое пошло не так, - надменно сказала она. - Это изнеженное, праздное бездельничающее новое поколение командиров Боло мягкотело, говорю тебе. Мягкое! Дайте мне в любой день надежность, а не декадентское удобство.

- Боло, может, и не лгут, но я вижу, что иногда командиры Боло лгут, - заметил Лазарус. - Тем не менее, я ценю ваши чувства.

Мэйника усмехнулась, плюхаясь на почти греховно удобную командирскую кушетку. Ее всегда забавляло, что здесь, в самом сердце этой мрачной, огромной машины войны, была кушетка, комфорт которой, контролируемый биологической обратной связью, стоил бы добрую четверть миллиона кредитов на гражданском рынке. Это казалось еще более неуместным, когда она оглядела переполненные, тесные помещения самой командной палубы.

Каждая поверхность была покрыта дисплеями, считывающими устройствами, лампочками на боевом пульте, которые мигали в режиме ожидания или светились ровным светом полной готовности. Если не считать старомодного джойстика, ручного управления вообще не было. Ни один человек не смог бы управлять Боло Марк XXVIII без полной компьютерной поддержки, поэтому не было смысла использовать драгоценный внутренний объем с помощью станций управления оружием или пультами РЭБ. Даже джойстик был не более чем подачкой к условностям. Теоретически, командир-человек мог доставить Боло домой, если его личностный центр был отключен.

Однако, учитывая тот факт, что рассматриваемый личностный центр располагался непосредственно под командной палубой, вероятность того, что любой командир переживет его разрушение в любой форме, чтобы управлять чем-либо где угодно, была, мягко говоря, незначительной.

Спазм вспомнившегося горя и потери пронзил ее при этой мысли. И снова она вспомнила размытое пятно закрывающейся бронированной оболочки вокруг столь же удобной кушетки, которая когда-то стояла в центре командной палубы Бенджи. Та кушетка была практически идентична этой, и она посидела всего мгновение, напоминая себе, что Лазарус - это не Бенджи... и Индрани не была Шартром.

Ей потребовалось достаточно времени, чтобы убедиться, что она контролирует свои эмоции, затем она надела наушники и активировала нейронную сеть.

* * *

Я снова переживаю момент слияния с моим командиром.

Я чувствую ее печальное веселье, когда ее рефлекторная попытка скрыть мысленное воспоминание о времени, проведенном с подразделением Восемь-Шесть-Два, терпит неудачу. Иначе и быть не может, когда ее мысли и мои так тесно переплетены, и все же для нее типично пытаться "щадить мои чувства". Однако ее веселье по поводу своей неудачи - еще один признак того, как далеко она продвинулась в выздоровлении от душевных ран, нанесенных ей битвой при Шартре.

Ее разум полностью встает на свои места, уютно устроившись в ядре нашей объединенной личности, как ее физическое тело уютно устроилось в ядре моего собственного тяжелого боевого шасси, и она / мы полностью открываем наши сенсоры вселенной вокруг нас.

Ее/их пассивные и активные датчики наводнили ее/их разум данными. Это больше не было представлено Мэйнике как составляющая их совместной личности с помощью графического отображения. Данные просто были. Она обнаружила, что нет человеческих слов, чтобы точно выразить то, что она чувствовала в эти моменты единения с Лазарусом. Это было так, как будто она могла буквально видеть радаром и лидаром, как будто она могла ощутить вкус космического излучения на своем языке. Дальности и пеленги стрельбы, интенсивность сигнала, частоты, интервалы следования импульсов...

Все они были такой же полной, естественной и инстинктивной частью ее восприятия, как текстура ее собственной ладони, увиденная ее обычными человеческими глазами.

Она/они позволили себе краткий миг - почти вечность для тех, кем они стали, - чтобы насладиться чувственностью их слияния. Мэйника часто думала, что во многих отношениях, с полной честностью и открытостью, которые обеспечивала связь с Лазарусом, это приносило больше удовлетворения, совсем по-другому, чем любой физический акт любви, который она когда-либо испытывала.