Старые раны (СИ)

— Мне очень интересно, как живут существа в вашем мире, — нашептывала ему сущность, мягко касаясь его напрягшейся груди. — Как они устроены, как реагируют. Те бедняжки, которых я располосовала в ночь нашей первой встречи, умерли слишком быстро. Я немного перестаралась. Притронулась к одному — слабенько так! — а он возьми и лопни. Притронулась к другому, тоже распался от макушки до паха. Хотела остановиться и просто поболтать, но они закричали так громко и кинулись на меня с этими их блестящими железками, которые им заменяли когти. В общем, проба провалилась — в следующий раз я буду рассчитывать силы. Вы с сестрой, похоже, неплохо справлялись, и я решила поискать еще кого-нибудь живого и поиграть с ними. Нашли лишь парочку мохнатых и бессловесных тварей — точно посильнее тех прямоходящих чурбанов. Полагаю, именно они правят вашим миром? Нет? Значит, я правильно сделала, раз решила просто понаблюдать за бородачами, они мне показались поинтересней ревунов. И что я заметила, когда последовала в их поселение! У них из глаз лилась влага, и они тоже кричали, но по-другому! Рвали на себе волосы и катались по полу! Прямо, как вы с Виктой недавно. В их деревне все пропахло смертью, и я решила, что они так оплакивали своих мертвецов. Тех, кого они любили. Я же права?

Сарет кивнул. Слова потонули в нем, залились слюной. Ее рука была такой же ароматной плотью, которая все еще жила на кончике его языка. Он ощущал, что ее часть под своей кожей, она наполняла жизнью его вены, но с каждым мгновением ее становилось все меньше. Он хотел встать, хотел бежать и хотел жить. Но ему не давали даже попытки приподняться — ее манящая рука была тверда.

— Вода из глаз, это тоже проявление любви?

— Вроде того.

— Сарет, а ты можешь поплакать обо мне, чтобы я тоже почувствовала себя любимой?

— Нет, слезы нельзя вызвать по команде.

— Ах, как жаль. Как же вы показываете, что любите? Ждете просто подходящего момента, когда кто-то умрет?

— Нет, есть масса способов. Но…

— Покажи! Покажи! — зажглась сущность, налегая на него уже двумя крохотными ладошками. — Я не видела ничего, что походило бы на проявление горячей любви. Бородачи просто орали, исходили соками и скалились. Не хотелось бы, чтобы мне так рассказывали о своих чувствах.

Сарет хотел показать и коснуться ее гладкой плоти губами, и потом есть и глотать, напитывая себя мощью. И он почти приступил, но тут резкий и пугающий звук заставил его вздрогнуть.

Кто-то кричал. Совсем близко. Ох, Сеншес, как же недалеко она ушла…

— О, нет… — похолодел Сарет. Перед его глазами разом закружились самые страшные картины, на которые оказалось способно воображение. И тут раздался мерзостный, одичавший рев, который еще только сутки назад Сарет посчитал бы за благословение.

* * *

В своей жизни Викта видела босорку только однажды — на фоне ярко горевших звезд, заливающих окна спальни. Мохнатый силуэт энергично лупил воздух перепончатыми крыльями, скрываясь в дымке. Тогда она совсем не поняла, что видит перед собой — и не знала, что оказаться с ним один на один в темном лесу — самый страшный из кошмаров.

Теперь за разъяснения принялась сама жизнь.

За слезами Викта не видела ничего вокруг. Пусть идут, пусть капают, пусть — ей наплевать.

Философский камень выпал из ее рук, когда нитсири споткнулась и упала на колени. Камешек сразу же юркнул в снег, а Викта пошла дальше. Пропади ты пропадом, говна кусок.

Не прошла и десяти шагов, как разум взбеленился против такой глупости. Просто так бросить философский камень в лесу? Ты очумела, дура? Ни у одного монарха мира в казне нет такой горы золота, чтобы оплатить даже половину его цены!

Нитсири бы сейчас продала его просто за кусок пирога с капустой, бутылку вина и постель. Наесться, упиться в сопли и выплакать глаза в подушку. Никакие королевства и власть не заменили ей простого человеческого счастья.

Зачем он так с ней? Чем она заслужила такого отношения? Она хотела верить, что Сарет просто сорвался и сгоряча наговорил разных гадостей, но ее сердце отдавалось в ушах слишком сильно, а слезы были слишком тяжелыми, чтобы принять простейший ответ.

Он любил ее и поэтому выплевывал все эти мерзости, сам страдая от каждого произнесенного бранного слова. «Обоим нам точно конец» — так он сказал и был абсолютно прав. А она еще, дура, потеряла камень, наполненный его кровью, ее шанс спастись.

Викта, не было дуры дурнее тебя на этом свете. Вернись! Вернись, не дай камню просто так пропасть!

Назад. Глубже в обжигающий снег. Руки и так с трудом ей подчинялись и грозили отвалиться. Но ей повезло — камешек нашелся почти сразу и вновь обжег ее окоченевшие пальцы, рассеивая ее горе.

Ветер отчего-то зашумел сильнее обычного. Нитсири в недоумении подняла глаза и увидела лишь огромную черную тень, падающую на нее, раскинув громадные лапы. Нитсири не сопротивлялась, только сжалась в комочек от внезапно наскочившего на нее животного страха.