Старые добрые времена

- Скоро, скоро, - ответил Бакунин. Они продолжали подниматься. Хотя почему "подниматься"? Почему это сооружение не могло быть сориентировано таким образом, что на самом деле они шли вниз? Возможно, за кулисами Мира Двойников во всех случаях предусматривался минимальный расход энергии.

Перед ними из ничего возникли и приобрели твердость последние ступени, и Цицерон оказался на плато. Тусклое, затянутое маревом солнце над головой было уже на полпути к зениту. А вдали, на самом краю равнины, виднелись шпили и башни города.

- Что это за место? - спросил Цицерон. - Нам никогда о нем не рассказывали.

- Потерпите немного и увидите, - ответил Бакунин.

- Мы пойдем туда пешком? - спросил Цицерон, глядя на далекий город.

- Транспорт должен прибыть с минуты на минуту.

Едва Бакунин произнес эти слова, как в двадцати шагах от путешественников прямо из пустоты сгустилась большая позолоченная колесница. Кони отсутствовали, но ее литые украшения отличались редкостным изяществом. Бакунин шагнул внутрь, Цицерон последовал за ним. Колесница немедленно двинулась по направлению к городу.

- Сделано со вкусом, ничего не скажешь, - промолвил Цицерон. - Мы на таких не разъезжаем.

Вблизи город на первый взгляд производил прекрасное впечатление, если не считать того, что по улицам не ходили его обитатели, собаки не задирали лапы у обочины, кошки не выглядывали безмолвно из дверных проемов, воробьи не порхали над головой. Ничто не двигалось, жизнь отсутствовала напрочь, и все же перед ними был новенький, "с иголочки" город, как будто только что вынутый из подарочной коробки. На чистых улицах ни единого пятнышка. Строения прекрасной архитектуры, украшенные сложным орнаментом, радующие взгляд, просторные и, казалось, приглашающие войти внутрь. Концертный зал, театр, целая группа общественных зданий, в том числе и суд, храмы, административные центры. Полностью завершенные, но пустые. Во всем чувствовался аромат новизны - такое ощущение обычно испытываешь, садясь в новый автомобиль: аромат новизны, которого города никогда не имеют, поскольку не бывает новых городов. Они возникают, постепенно разрастаясь из небольших поселков или деревень.

Это было впечатляющее зрелище. Вслед за Бакуниным Цицерон вошел в одно из самых высоких зданий. Бесшумный лифт поднял путников на сотый этаж, и они оказались на террасе, где некоторое время оглядывали окрестности. Все было выполнено очень искусно. Город стоял на слиянии двух рек, берега которых соединялись множеством небольших мостов. Сверху как на ладони был виден гражданский центр, концертные залы, музей искусств и вместительный театр. Здесь имелось все, что, по мнению Цицерона, могло быть в городе, и много такого, чего он прежде и представить себе не мог.

- Это имитация?

- Конечно, - ответил Бакунин. - Причем проработанная во всех деталях с невероятной тщательностью.

- Но зачем здесь этот город? С какой целью его построили? - Бакунин улыбнулся, не торопясь просвещать всезнающего и немного тщеславного Цицерона. - И почему нам даже не заикнулись об этом?

- Действительно, почему? - повторил Бакунин, стараясь растянуть мгновения своего триумфа.

Они продолжили прогулку, и Бакунину предоставилась редкая возможность сполна насладиться своим преимуществом осведомленного человека. Ему не так уж часто выпадал шанс взять хоть в чем-то верх над красноречивым и образованным Цицероном. Труды Цицерона, возможно, и не были по достоинству оценены при жизни, и все же он, без сомнения, являлся одним из самых одаренных из всех когда-либо живших людей. Бакунину было интересно узнать, сколько времени понадобится этому выдающемуся человеку, чтобы сложить все части головоломки вместе.

Центральное место в городе, безусловно, принадлежало великолепному дворцу. Такому огромному, что в нем легко можно было заблудиться. Цицерон и Бакунин переходили из комнаты в комнату. Некоторые были выполнены в классической французской манере, другие отражали все типы архитектуры и дизайна самых разных исторических периодов. В результате получилось нечто немного хаотическое, что, однако, вполне компенсировалось роскошью и причудливостью убранства. В конце концов путешественники оказались в огромном зале для аудиенций.

Любые слова бессильны описать великолепие этого зала. На троне могли бы без труда поместиться три крупных человека. Рядом стоял второй трон, меньших размеров.

Безусловно, происходило что-то странное. Цицерон пришел к выводу, что следует немедленно обсудить все увиденное с Макиавелли. Оба они в большой степени определяли политику Мира Двойников. Однако связаться с Макиавелли немедленно не удалось. Позднее Цицерону стало известно, что как раз в этот момент Макиавелли имел беседу с одной очень необычной "новорожденной".