Старые черти

Эта поездка завершала великое переселение, и сегодня Уиверам предстояла первая ночь на валлийской земле в качестве постоянных жителей, хотя было решено, что они переночуют у Гвен и Малькольма Келлан-Дэвис. Вначале Рианнон хотела ехать на машине, дабы избежать лишней возни со сборами, однако поезда имеют неоспоримое преимущество для того, кто хочет, чтобы его приезд не остался незамеченным, — они приходят в установленное время и в установленное место. Можно было бы лететь самолетом, но только до Руза, кардиффского аэропорта, что Уиверов не устраивало.

Рианнон отвернулась от окна и увидела, что Алун в соседнем кресле улыбается ей особенной улыбкой, полузакрыв глаза и приподняв уголки губ. Его улыбка означала примерно следующее: что бы там ни было — а было много чего, — он ее любит, и второго такого, как он, опять же несмотря ни на что, на свете нет. Гвен говорила, что он довольно хорош собой, и Рианнон наверняка бы с ней согласилась, но слово «довольно» тут не подходило — скорее «удивительно», учитывая образ жизни Алуна. Кожа у него не одрябла, лишь порозовела, словно он провел целый день на крикетном поле; знаменитая шевелюра, долгие годы сохранявшая темно-рыжий цвет, стала белоснежной. Большинство друзей не сомневались: здесь он чуточку подправил природу; впрочем, не только здесь, — однако не многим бы пришло в голову, что Рианнон сама осветлила волосы мужа под смех и выпивку.

Внезапно Алун выпрямился и энергично замахал показавшемуся в конце вагона официанту. Тот улыбнулся, кивнул и со всех ног поспешил к супругам, но Алун продолжал махать. Сзади тащился официант помоложе — очевидно, помощник первого.

— Простите за задержку, мистер Уивер, — с видимым огорчением произнес старший официант, сгружая с подноса маленькую бутылочку виски «Уайт-энд-Маккей», жестянку имбирной шипучки и легкую закуску. — Перед Ньюпортом всегда много народу.

Мгновение спустя к нему вернулась профессиональная обходительность.

— Вы просили безо льда, мистер Уивер, не так ли? Все в порядке? А вы, миссис Уивер, чего-нибудь желаете? Может, перекусить? — Официант бросил взгляд в сторону, снова посмотрел на Уиверов и тихо, словно подчеркивая, что его слова не предназначены для посторонних ушей, прошептал: — Горячий сандвич с беконом или датским голубым сыром и острым соусом? Точно не хотите?

Алун ответил, что не хочет, и, рассыпаясь в благодарностях, заплатил, добавив скромные чаевые.

Заверив, что он счастлив угодить, официант по имени Эмрис сказал:

— Вот этот молодой человек чуть ли не на коленях умолял меня представить его вам. Познакомьтесь, Даррен Дэвис. А это мистер Алун Уивер, кавалер ордена Британской империи.

Молодой официант шагнул вперед. Он заметно смущался и вовсе не походил на человека, мечтавшего о знакомстве с престарелым валлийцем, который что-то такое непонятное написал. Тем не менее он выдавил улыбку.

Алун вскочил и протянул руку.

— Вообще-то командор ордена Британской империи. Здравствуйте, Даррен. Откуда вы родом?

— Из Ллангевни. Англси.

— Да, Даррен у нас с севера Уэльса, — подтвердил Эмрис бесстрастно, как если бы сообщил, что парнишка — футболист или католик.

— Прекрасный остров, Англси. Я был там года два назад, в Аберфрау. А теперь, Эмрис, я больше не смею отвлекать вас от ваших обязанностей, это было бы несправедливо по отношению к другим пассажирам.

— Хорошо, мистер Уивер. Но мне бы хотелось кое-что сказать вам. Все так рады, что вы с миссис Уивер решили жить здесь, в Южном Уэльсе. Мы очень гордимся. Это большая честь для нас всех.

Алун ответил, что весьма тронут, спровадил Эмриса и Даррена, обменялся взглядами с попутчиками (отнюдь не все взирали на него благоговейно) и наконец посмотрел на Рианнон, страдальчески приподняв брови.

— Ничего не поделаешь, я должен заниматься этой ерундой, — сказал он далеко не впервые.

— Конечно, — согласилась она в очередной раз.

— Небось вечером в пабе будет рассказывать, как встретил в поезде старого пердуна Алуна Уивера.

Что-то в этом роде Алун говорил и раньше, но не так часто.

— Глупости, он был в восторге.

— Наверняка восторга бы поуменьшилось, если б я и впрямь отправил его за сандвичем.

На станции «Кембридж-стрит» почти целую минуту казалось, что «всей этой ерунды» не будет, но тут к ним подскочил приземистый человечек в белом плаще и с очень маленьким, на взгляд Рианнон, звукозаписывающим устройством.

— Алун Уивер?

— Он самый. Би-би-си?

— Джек Матиас. Нет, «Глэмрад», — хрипло ответил репортер, назвав местную коммерческую радиостанцию.

— Да? Ну ладно. — Секунду-другую Алун тщетно глядел по сторонам, затем вновь включился в разговор: — Рад вас видеть, мистер Матиас, и большое спасибо, что пришли. Надеюсь, вы ждали не слишком долго. Чем могу быть полезен?

Матиас, решив, по-видимому, взять у Алуна интервью прямо на платформе, подвел его к скамейке. Они встали под навес, куда то и дело задувало мелкую изморось. Вокруг шумели поезда и люди.

— Может, найдем место потеплее? — спросил Алун. — И потише?

Он наклонил голову под неестественным углом, чтобы ветер не растрепал волосы.