Старую деву вызывали? Нет? Сочувствую (СИ)

Алекс сверкнул глазами. Его сиятельство изволили гневаться.

— Ты меня специально выводишь из себя?

— Чем? Обычным вопросом? Я вообще не вижу смысла ходить за тебя. Тем более — так рано. И если уж выхожу, хочу понять причину брака, — любезно пояснила я ему свои мысли.

— По нашим законам мы уже должны быть женаты, — язвительно уведомил меня Алекс. — Я должен был взять тебя в жены в тот же день, как увидел твою метку. Считай, что я пошел на послабления ради того, чтобы ты привыкла к мысли о свадьбе.

Боги, какой внимательный мужчина! И заботливый! На послабления он пошел, видите ли! Ради меня! Ах, я сейчас расплачусь от радости! Хотя нет, не дождется, гад чешуйчатый.

— А причина? Ты так и не ответил на этот вопрос.

— Мои чувства к тебе уже не являются достаточной причиной?

Я прищурилась, тщетно стараясь разглядеть на сытом, холеном, наглом лице хоть один намек на иронию. Нет, на этот раз, похоже, Алекс говорил серьезно. И потому я переспросила:

— Чувства? Какие чувства? Они у тебя разве есть, те чувства?

— Ар-р-рина!

А рычит-то как! Загляденье! Прямо слушала бы и слушала. Как и где он, ящерица зеленая, так рычать научился-то?

— Я, да, — согласилась я. — Еще помню, как меня зовут. А что?

— Я понимаю, ты беременна, у тебя играют гормоны, но не доводи меня! — ой ты, пуся какой. Я хомячков не боюсь.

— Ты и о гормонах знаешь? Откуда? В этом мире про…

Я не договорила: у Алекса закончилось терпение. Недолго же он продержался. И как он, такой нервный, с равными себе общается? Тоже рычит постоянно? Таблетки пить не пробовал? Или капельки какие? От нервов?

Меня вытащили их кресла, рванули вверх и прижали к мощной мужской груди. Сильно прижали, надо сказать. Я даже рыпнуться не могла.

А затем мои губы накрыли мужские губы. И я, вопреки своему желанию, «поплыла»…

Глава 40

Мы целовались долго, по моим ощущениям, вечность. Потом меня отпустили. Я начала жадно хватать губами воздух. Ноги подгибались, туман в голове не давал связно мыслить. Однако упрямство, ослиное, по уверениям родителей, никуда не делось. А потому, едва начав соображать, что к чему, я произнесла:

— Это был подлый прием. Мы с тобой все равно не закончили.

— Да неужели? — ехидно поинтересовался Алекс. — А мне казалось, тебе понравилось.

— Я не о том, — недовольно дернула я плечами. — Желания тела — одно, а душа — совсем другое, если ты понимаешь, о чем я. Ты — расчетливый самоуверенный дракон, которому нужна достойная пара. Из высшей аристократии. Я — скромная землянка. Человека. Не аристократка. Мы с тобой не пара. И никогда ею не станем. Нам не нужно играть свадьбу.

— Ты себя слышишь, скромная землянка, человечка? — если бы у Алекса в этом обличии был хвост, он сейчас летал бы по бокам, как у излишне нервных кошаков. — Мы с тобой — пара, и это признал даже мой дом. Метка на твоей руке подчеркивает данное обстоятельство. Так что дело не в «парности». Ты обижена на меня и боишься замужества. Именно так и говори. Не пытайся вилять и указывать на происхождение.

— Одна уже не обратила внимание на происхождение. И осталась с ребенком на руках, — проворчала я.

— Ты о Вере? — уточнил Алекс. — Там все совсем не так, как ты себе представляешь. Отец совсем недавно нашел ее мужа. Он потерял память и сейчас находится в одной из частных клиник на Земле. Он не помнит ни Веру, ни Дерека. Он самого себя даже не помнит. У драконов подобное не лечится. И с помощью магии тоже. Так что приходится просто ждать развития событий. Самой Вере мы не говорим об этом, чтобы не расстраивать ее и не внушать ложные надежды. Ну и Дереку не нужно знать о плачевном положении отца. Так что твой пример крайне неудачный.

О как. Оказывается, отец Дерека жив-здоров. И даже не бросил семью. По своей воле так уж точно. Но данный факт не отменяет моего нежелания выходить за Алекса. О чем я ему и сообщила.

— Я, конечно, понимаю, что драконы нравятся женщинам всех рас. Феромоны там, все дела. И тебе достаточно посмотреть на любую из них, чтобы она с разбега запрыгнула к тебе в кровать и осталась там жить насовсем, — я не стеснялась в выражениях эмоций и говорила со всей язвительностью, на которую была способна. Я изливала желчь, сбрасывала негатив и не желала заботиться о чувствах Алекса, слушавшего меня молча. — Но я выросла в совершенно другом окружении. И там принято было ухаживать за своей парой. Не дарить цветы, вызывающие аллергию, а… Алекс!

Этот обормот внезапно открыл портал! Одним жестом, чтоб его! И нас обоих мгновенно затянуло в неизвестность!

Через несколько мгновений мы очутились на площадке под открытым небом. Ночной площадке, надо заметить. Сверху светили звезды и круглая луна, почему-то светло-голубого цвета. Внизу… Нет, вниз я смотреть не хотела ни за какие коврижки.

— Где мы? — уставилась я на Алекса, не скрывая желания прибить его. Причем самым зверским способом. Чтоб неповадно было беременных пугать.