Старт

Оператор пытается запустить камеру, но на этот раз не удается. Он зубами стягивает рукавицу, подкручивает что-то.

— Не замерз еще с этой камерой?! — кричит Мерзляк.

— Она меня греет, потому что много возиться с ней приходится! — отвечает Слав.

— Как с женой! — добавляет Насмешник, но ветер унес его голос.

Вообще в горах много мгновенных блесток его остроумия пропадают напрасно, гаснут на ветру, и никто их не слышит. И больше уж он их не повторяет. Он знает, что повторяться не следует. Только неожиданность порождает приступы смеха. А повторение убивает само воспоминание о нем.

Мы в группе самым серьезным образом изучаем загадочную природу смеха. Каждый талантливый насмешник немыслим без своей группы. И нигде нет такой нужды в смехе, как в человеческой группе. Насколько постояннее состав группы, настолько выраженней становится эта потребность в смехе. Смех — как воздух! И чем труднее дороги, по которым группа следует, тем чаще вспыхивают животворные взрывы смеха.

— Держать расстояние! — Голос вожака не может прорваться сквозь вихрь.

Буря не разъединяет нас, а, наоборот, сближает, расстояние между нами сокращается. Мы передаем друг другу брусочки сахара: поддержать силы, сосем.

Сейчас те, что прокладывают первопуток, меняются каждые два-три шага. Не дождавшись своей очереди, Найден, вожак, снова занимает место впереди, первопуток требует неимоверных усилий. Приходится грудью сшибаться с ветром.

— Расстояние! — передается от одного к другому.

Зорка припала к своему широкоплечему другу. Он для нее словно утес. Нужного интервала между ними нет.

А Никифор, ответственный за технику восхождения, и не стремится ничего поправить, наоборот — велит нам ускорить шаг. Горазд и Зорка совсем рядом. И вожак невольно содействует этому: увлекает нас в быстрый шаг, чтобы разогрелись.

Без дороги

Мысль ищет свои пути в бездорожье.

Мысль философа Асена всегда бодрствует. И пусть мы потеряли путь, в мыслях он куда-нибудь да доберется! А если и никуда, все равно, мышление само по себе — открытая дорога, и он неуклонно следует по ней. Мысли его видны издалека, как ребра исхудалого коня.

Он, теоретик наш, продолжает рассуждать:

Мы поступаем совсем не так, как следует при подобных обстоятельствах. Можно подумать: безоглядность. Словно перестали существовать для нас законы природы, правила безопасности, самозащита. Но если вникнуть повнимательнее, то обнаружишь, что мы и пошли-то в горы для того, чтобы преодолеть себя, затоптать страх, утвердить свое человеческое достоинство.

Каждый из нас ответил на какую-то обиду, поднялся над каким-то унижением. Мы хотим соразмерить свой внутренний рост с этими реальными высотами гор.

И, борясь с ветром, Асен продолжает:

Мы шагаем лицом к лицу с бурей, мы хотим ее. Мы возненавидели эту повседневную опаску, перестраховку, боязнь риска. Мы хотим доказать — кому? — самим себе, что мы не боимся.

Летит вперед непослушная мысль, но Асен догоняет ее.

Почему мы ищем трудностей? Мы как будто непременно должны очиститься от всех наших мелких подлостей, совершенных там, внизу. Мы хотим снова уважать себя.

Для того чтобы подняться над самим собой хотя бы на сантиметр, надо покорить самую крутую вершину. И чтобы тебя никто не видел, чтобы никто ничего не знал. Это самое прекрасное в альпинизме. Чтобы ты хорошо чувствовал себя наедине с самим собой.

Мысль подводит Асена к опасной пропасти. Надо бы остановиться. Но он продолжает и смело вглядывается в открывшуюся ему истину:

Но зачем мы рискуем сейчас? У нас не первое восхождение, мы не открыватели нового маршрута. Много групп здесь прошло. Нет здесь непокоренных вершин. Все пройдено до нас. Но мы вышли в плохую погоду. Мы испытываем затруднения. И дело не в том, что мы хотим прославить свои имена или открыть что-то новое… А вот просто так! Испытать себя!

Поле, минированное лавинами

Мы вступили в опасную зону.

Чья-то ладонь смахивает снег с таблички, укрепленной на столбе. Черный восклицательный знак. На языке альпинистов это означает: опасность лавин.

— А правда?.. — тихо спрашивает своего соседа Суеверный.

— Нет! Ничего подобного! — еще тише звучит ответ Бранко.

Кажется, сам ветер не наведывается в это опасное место.

Асен рассуждает:

Ну и что, что опасность? Если уж мы вышли в путь, значит, не боимся!

Свист вьюги уносит и слова и мысли куда-то в сторону.

— Лавины нас подкарауливают и внизу, в городе. В канцелярии, например, или дома! — Это шепот Насмешника. Он хочет увериться в том, что еще не потерял дыхания.

Каждый силуэт — само сверхнапряжение. А вдруг мы разбудим лавину?

Ступаем, как по минному полю, каждый миг можно взлететь на воздух.

Каждый в отдельности — боится. Мысли накатываются на него лавиной. Но все вместе МЫ — совсем иное существо: отступать не собираемся!

Страх страха

В чем секрет нашей устойчивости?

С плеч мы стряхиваем страх, подобно снегу, и упорно поднимаемся вверх.

Скрытая угроза держит нас начеку и делает еще более выносливыми.