Старшая школа Йокай

— Карате, джиу-джитсу, кэндо, — загибала пальцы Томоко, проводя нас по коридору, — еще пробовал тхэквондо, тайский бокс и айкидо, но не оценил. Из небоевого был пауэрлифтинг и попытка в кикбоксинг. Оказалось, что когда у тебя шесть рук, очень трудно стоять на одной ноге и бить еще одной. Поэтому завязал.

Это он еще капоэйру не видел…

Танака-сан хорошо подготовился. В углу додзё уже высилась гора блинов, а на подставке сиял ОН — великолепный олимпийский гриф.

— О, молодежь догрызла гранит науки. Разминайтесь, и давайте-ка смотреть, кому сколько нагружать, — они был доволен нашим появлением и махнул одной из рук в сторону угла со шведской стенкой.

— Осу!

После переодевания и разминки мы с любопытством взирали на недзуми, который, не смущаясь своим мизерным ростом, с деловым лицом подтаскивал себе пятикилограммовые диски и уже набрал их целую башню.

— Что?

Мы дружно покачали головой, мол, ты набирай-набирай, если понадобится — вытащим тебя из этой горы. Кавагути навесил себе стартовые сорок кило и улегся на пол. Изаму одной рукой подал ему штангу. Вверх, вниз, вверх, вниз…

Мы поняли намек и добавили еще две пятерки. Вверх, вниз, вверх, вниз…

И еще.

И еще.

И еще…

На ста двадцати недзуми выдохся и предложил попробовать еще кому-нибудь. Инугами прикинул свои силы и начал с восьмидесяти, закончив на ста девяноста.

Дальше, по идее, шел я.

— Танака-сэнсэй, не сочтите за неуважение, но можно со скамьи? Я никогда не пробовал жать с пола.

— Профессионалы жмут только с пола! — ворча, они смахнул со снаряда стопку полотенец. — Ничего, подрастешь — поймешь. Вот тебе скамья.

Я навесил себе стартовые сто. Говорил же, что я не человек. Изаму поднял бровь. Кавагути не удивился. Томоко одной рукой подала мне штангу и оперативно подмахивала блины по мере увеличения нагрузки.

— Эй, сколько там? — я уже не считал, просто выжимая сколько дадут.

— Вообще триста сорок, — отозвался старший они, скучая рядом. — Надо же, а выглядишь хиляком.

Всего-то триста сорок, хотелось с примесью сарказма заорать, но кричать под штангой положено в силовой тяге. На скамье орать не дело. По ощущениям прошло очень много времени. Следующие проверки грозили затянуться.

— Томо-тян, ты хотя бы по десять навешивай, а то до ночи провозимся. А мне еще кактус поливать, я ему обещал.

— Да я не сообразила сразу по двадцать пять добавлять. Так-то уже давно по десять навешиваю, гриф скоро закончится. Давай в следующий раз с трех сотен и начнем. Кто, говоришь, тебя проектировал?

Ответа я дать не мог из религиозных соображений. Впрочем, самое главное сегодня я уже узнал. Мне с детства говорили, что физическую силу отдельно развивать не потребуется, она будет прирастать самостоятельно. Но я не понимал, как связаны триста сорок кило, которые я держал на вытянутых руках над грудью, и моя уверенность, что невозможно прибить противника, тупо стукнув по нему сверху.

Точно, я же просто не пробовал.

— Пап, а тебя вообще в этот момент ничего не смущает?

Шестирукий хозяин додзё не совсем понял, что от него хотят.

— Нет, конечно. Ну триста сорок, эка невидаль. Твой брат в девять лет больше выжимал, ну так он потомок горного они. Здесь видно же, что парень внешне ничем не примечателен, значит, жди сюрпризов. Сила, выносливость, ловкость — выбери любые два. Нельзя требовать одинаковых результатов от лисы и морской змеи, они физиологически принципиально разные.

Я никогда не задумывался о том, как товарищи относятся к моему виду. Я похож на человека больше любого из них, даром что нежить. Наверное, русский лич для них что-то вроде разновидности монстра, которая только выглядит как человек. Есть же у них шинигами и прочие ками? Так чем я от них отличаюсь?

Особенно после теста на силу, да.

С этой светлой мыслью мы покинули додзё и ушли доедать учебники.

Полив кактус и разобравшись с ужином, я морально готовился к главной встрече текущего дня. Монетка нагрелась от тепла руки. Жарковато здесь все-таки, да и приготовление еды не снижает температуру в помещении.

Карачун ждал меня, поигрывая большеберцовой костью пальцами левой руки.

— Триста сорок, значит? Тебя поздравить или посочувствовать?

— Посочувствуй, — я поморщился. — Не применять физическую силу, когда она в наличии и когда ее развитие не требует никакого вмешательства с моей стороны — это идиотизм.

— Да ладно, — Карачун был настроен оптимистично, и я сразу начал ожидать подвох. — Еще пару полосок разрисуешь — глядишь, и в мозгах просветление настанет, и идеи начнут приходить.

Это он меня так похвалил, что ли?

Выпрямив позвоночник, скелет внезапно ударился в левитацию. По-другому я это оценить не мог: он парил над изрытой поверхностью поля, и стопы висели без опоры.

Если так может Карачун, значит, осилит и его хозяин.

Но на этом изменения не закончились. Он обрастал клочьями темноты, которые складывались в подобие плаща, а потом исчез из поля зрения.

Неведомым чувством я понял, что Карачун все еще где-то здесь. Но движение не выдавало его.

— Эй!