Староград

Да и ты сам, в итоге, становишься разносчиком этого запаха, ибо он сливается с твоей душой, превращая обыденные дела в абсолютно тошнотворный ритуал. Так, любая еда начинает отдавать рыбой, и на вкус, и на запах. Да что там еда… Даже простую воду становится невозможно пить и приходится заливать в себя силой, лишь бы только не умереть от обезвоживания. Всё вокруг пропитано этой чёртовой тухлой рыбой.

И только одна вещь сможет спасти из этих адских кругов, а именно блажь, дурман-трава, «вечный покой», называйте, как хотите. «Берег скорби» с самого начала войны производит эту блаженную смесь где-то на островах в океане, а затем свозит всё в свои точки распределения, такие, как этот порт, где мы, в свою очередь, распределяем её между посредниками, ну и себе самую малость оставляем, в том числе, и в качестве пайка рабочим.

Совсем немного на каждого, чтобы отстраниться от окружающего кошмара и разрухи и окрасить всё вокруг в лживые, но всё же яркие цвета, не превратившись при этом в овощ, витающий в мире иллюзий. Даже я, начальник порта и, по совместительству, главный по транспортировке смеси человек, который прекрасно осведомлён о том, как именно она действует на организм тех, кто её принимает, не могу отказать себе в удовольствии принять блажи после тяжёлого трудового дня.

А работа у меня и правда непростая. Людей просто катастрофически не хватает. Я отправлял запрос коменданту, просил его выделить хотя бы пару десятков крепких ребят, а он лишь отмахнулся от меня, словно доставка иностранных товаров и продовольствия – менее важная работа, чем копание в шахтах и стрельба по людям. В конце концов, когда в шахтах добывают этот их «очень важный» минерал, его самосвалами привозят именно сюда, чтобы отправить заграницу. Да ещё и смеют потом предъявлять мне, почему погрузка затягивается на несколько дней!

А ещё это воровство! Сколько солдат день ото дня «патрулирует» каждую улочку этого мегаполиса, вместо того чтобы всей гурьбой охранять только важные объекты. Неужели Салем так боится упустить восстание, что позволяет себе так разбрасываться людьми? Его сложно будет не заметить, если оно вдруг случится.

Особенно высокий шанс того, что оно произойдёт, если людям так и не дойдёт еда, которая ещё с конца войны гниёт там, на складах. Вон, у меня гуманитарный груз для старого ронийского правительства лежит нетронутый уже почти два месяца…

И при этом комендант послал охранять это стратегически важное место всего десять человек! Они просто физически не могут покрыть всю площадь, и сюда постоянно кто-то проникает. Конечно же, тащат всё: одежду, еду, всякий домашний хлам. Однажды даже попытались вынести целый импортный трактор. Ночью кто-то пробрался сюда, сел в один из привезённых Fimi 4000³⁰, заправил его, завёл и влетел на всей его скромной скорости прямо в пришвартованную рыбацкую шхуну. В итоге и старенький рыболовный траулер, и качественная импортная техника пошли на дно. А отчитываться за них мне!

Каждый раз, когда я пишу отчёты и совершаю обходы с пересчётом, волосы на голове рву. Мне даже начинает казаться, что и сам персонал иногда поворовывает, но расследовать это тоже некому. В полиции у нас недобор, да и, видите ли, им не до этого. Я даже уволить никого не могу, ну чисто профилактически. Где я потом новых работников возьму?

Вот и приходится половину всей портовой работы делать самостоятельно. Я и начальник, и администратор, и охранник, порой крановщик, иногда водитель погрузчика, а порой случается даже побыть поваром в рабочей столовой. И за всё это мне, конечно же, никто не доплачивает. А потому брать такую специфическую подработку в качестве переходного звена наркотрафика не кажется столь уж аморальным. Деньги есть деньги, и пахнут они получше тухлой рыбы. Да и без них мне нечем будет кормить семью и себя.

Ну и после того, как насмотришься на всякое да набегаешься, пытаясь это всякое исправить, волей не волей хочется закинуться дрянью и улететь подальше от всей этой грязи и дрязг. В такие моменты наплывает чувство абсолютной оторванности от мира, а изменённое сознание рисует абсолютно аморфные образы. Но даже они, пожалуй, не сравнятся со странностью того груза, что в один, не очень прекрасный день прибыл вместе с контрабандистской лодкой, на которой, как сказано выше, обычно доставляли мешки, полные «дурман-травы».

Такие поставки я всегда проверял лично, отчасти потому, что мне просто некому было доверить приём, даже если бы я вдруг решил передать эту преступную работу кому-то другому. Да и с распространителями в городе я не мог связаться никак иначе, кроме как самолично, а значит, и передавать всё это добро мне нужно было самому. Благо, обычно, когда появлялась информация о новом поступлении, мои коллеги по преступному бизнесу являлись сразу в порт и самолично занимались перевозкой груза.