Старая дева

Я и сама была вынуждена когда-то вкладывать деньги, которых и так у меня не было, в собственный внешний вид. К этому меня вынуждали работа и обстоятельства; слишком упертое мнение людей, с которыми мне приходилось сотрудничать, о том, как встречать деловых партнеров; и это были все-таки инвестиции. При этом у меня не было ни детей, ни крепостных, ни квартиры, потолок которой сыпался мне на голову, и некому было меня спросить «а что есть мы сегодня будем, барышня, да что завтра сеять». Собственным призрачным благополучием я рисковала одна.

Накупить же вещей на стоимость хотя бы завалящей московской квартиры мне не хватило ума даже тогда, когда я легко могла себе это позволить.

Я поправила булавку на воротнике шубы и задумалась. Если продать не все, только часть, а самую востребованную одежду отдать в прокат?.. В моем мире услуга пользовалась огромным спросом, когда потребитель оценил, насколько выгоднее надеть что-то разово за невероятно низкую цену, вернуть, забыть и не занимать место в шкафу и не жалеть о впустую потраченных деньгах. Но оценит ли местное сборище светских дам такую возможность? Скорее нет, чем да, поскольку любое не самое приметное платье заметят на одной барыне, и конец, оно будет висеть в прокате, пока не обветшает. И мода, я помнила, что в те времена она была не менее скоротечна, чем в мое время. Что носили в одном сезоне, позорно надеть на следующий.

Я решительно запихала шубу в сундук, захлопнула крышку, взяла писчие принадлежности и свой список и отправилась в дом.

Авдотья была занята переноской продуктов — мне показалось, Анна недолюбливала ее и гоняла особенно лихо, — и при моем появлении зыркнула на меня крайне недоброжелательно. У меня не было никаких сомнений, что остальные бабы уже в курсе моих финансовых схем, но их платья барышни никак не касались и предстоящая продажа не трогала. К Авдотье же я, подумав, решила в ближайшее время не поворачиваться спиной.

Я вернула на место чернильницу и ручку, посмотрела на свои перепачканные руки — писать пером оказалось делом, мне непосильным, — спрятала подальше список и пошла к Степаниде.

Просила Авдотья Луку подправить дверь или мне она соврала, или Луке было не до того, но дверь все так же не закрывалась, и я, подходя, уже решила, что Степанида воспользовалась моментом и сбежала. Но нет, она лежала в кровати, раздетая, в одной рубахе, и когда я вошла, попыталась приподняться, но я ее остановила.

— Лежи. Говорить-то ты можешь. Язык твой бесстыжий, — с порога начала я.

— В чем я провинилась, барышня? — плаксиво спросила Степанида. — Вона, Авдотья даже платье отобрала. Разве дело? Муж мой там, а я здесь…

— Ты почему сказала доктору, что я тебя бью? — перебила я. — Зачем врешь? А если я тебе за то плетей прикажу всыпать? А если отцу Петру скажу?

— Я?.. — Степанида приподнялась, причем без особых трудностей. Притворяется, дрянь, может, доктор и прав и плети не помешают? — Да как же, барышня, кормилица, да я же ни слова плохого не сказала! Да за что?

Лжет или нет?.. Была бы я наивной и глупой, сказала бы как отрезала: нет, говорит чистую правду. Но я давно растеряла иллюзии насчет человеческой натуры, и широко раскрытые глаза, губки буквой «о», задрожавшие и побелевшие, испуг на лице, удивление и обида убедить меня в игре не могли.

— Выходит, доктор соврал, — с усмешкой покивала я. — Ну что же, раз он по своей воле меня оговорил, надо к судье ехать. Собирайся.

Степанида села, вцепилась в драный плед, видимо, бывший барский, заменявший ей сейчас одеяло. Ослушаться моего приказа напрямую она не могла, но потянуть время — запросто.

— Что смотришь? Пусть судья разбирается, ты ему сказала такое или доктор сам на меня поклеп возвел.

Степанида молча заплакала. Я наблюдала за ней, и в сердце у меня не екало ничего похожего на жалость. Змеиный клубок в шоу-бизнесе? Добро пожаловать на реалити-шоу «Помещица», никакого сценария, самые невероятные события и люди, чье поведение не предсказать ни одному человеку нашего времени. Приз победителю — десять тысяч грошей.

— Отпустили бы вы меня, барышня, — опять завела свое Степанида. — Я хоть перед отцом Петром чем хотите поклянусь — не возводила поклепа. Не ведаю.

Мне и самой не очень-то выгодно было выносить эту сплетню на суд. Я сомневалась, что судья не придет к шикарному выводу — что это не оговор вовсе, а правда, и не присудит мне неподъемный штраф. Возможно, доказательство здесь тем весомее, чем больше народу его твердит. Так рисковать я не собиралась.

— Не ты. А кто тогда?

— Знать не знаю, барышня. Спрашивал господин доктор, про то врать не стану. Только я не сказала ему ничего. Сказала, что корова лягнула, а он не поверил, ну я и молчала. Чтобы жена да на мужа донесла, где видано такое? Да и вас что вдруг взяло? Не до смерти же…

Она свесила ноги с кровати, начала пальцами расчесывать волосы и заплетать косу. Я поморщилась, сама не знала чему, вздохнула.

— Твой брат приходил, — как бы между прочим бросила я. — Спрашивал о тебе.

— Брат, то уже не власть мне. Я жена мужняя.

— А кто над твоим мужем власть? — уточнила я.