Стану ему женой. Ребенок от монстра

Андрей видел, что она по-настоящему, от всей души пытается влезть в шкуру его спутницы, не понимая, к чему это ведет. Ему было больно от этого. Он зубами скрипел, когда представлял круглые любопытные глаза дочки. Она такой жизни не заслужила.

С этим нужно что-то делать. Куда-то их устраивать.

Подальше.

Он так жалел, что она вернулась. Что пошел на поводу и разрешил остаться. Лучше бы все было как раньше. Он бы не знал где они. А устроит сам — всегда будет искушение вернуться, посмотреть на них — хоть издалека. Какой стала Лена, как выросла дочь. С искушениями можно бороться, но надежнее не знать.

Он не может ничего изменить. Уже не может.

Андрей затянулся, вспоминая, как прощался с Диной. Было больно, но он знал, что навсегда. Он еще не знал, что его арестуют и жизнь навсегда сделает крутой поворот. Дороги с ласточкой разошлись. Ему и сына ее жаль было. За свою малышку — крошечную и беззащитную, его брало чувство звериной тревоги. Женщина, ребенок — слишком дорогое удовольствие. Кого винить, что жизнь пошла насмарку? Себя только.

Сожаления разъедают, как соляная кислота.

Привычное чувство.

Тут либо смириться, либо позволить ему себя жрать до конца жизни, пока не занят ни работой, ни короткими удовольствиями.

А Лена так и будет просить, затем начнет плакать, через время — скандалить. Он знал, что так будет.

Зазвонил телефон, Андрей уставился на экран и тяжело вздохнул: звонил охранник.

— Да? — голос был как чужой, еще и охрип.

После выкуренных сигарет во рту остался неприятный привкус. Отыскав в кармане пиджака мятный леденец, Андрей закинул его в рот.

— Я нашел документы на фонд. Хотите получить сейчас или завтра?

Лучше работа, чем семейные скандалы.

— Давай сейчас, — он откашлялся.

Через несколько минут Андрей изучал информацию. Фонд они действительно создали вчетвером — Глодов не соврал. Андрей знал всех, кроме Богданова. Видно, его и убрали с фото. Четвертый учредитель.

В благотворительности он мало понимал. Но фонд был большим, международным, с серьезным капиталом. Около полутора лет назад четвертый вышел из фонда со своей частью денег. Из документов его фамилия исчезла.

Андрей нахмурился.

Занятно.

Это случилось перед тем, как у Глодова начались проблемы. Насколько он знал, с фондом тоже были скандалы. Он не вникал раньше — не его дело. Если бы Лена не показала фото, и сейчас бы тоже.

Где этот Богданов, что с ним?

Андрей поискал его фото — не нашел. Вообще никакой информации, словно испарился. С общественных фото убран. Где он — неизвестно. Непонятно даже, жив или мертв. Пропал.

Нужно выяснить… Правда, не через связи Глодова.

Андрей задумался: тот нервно реагировал на вопросы про четвертого учредителя на фото. Может, просто скандалы вокруг фонда ему не нравились. Пока не ясно, связано с убийствами или нет. Может тупик. Но что-то в этом было и Андрея тревожило. Благотворительный фонд — прикрытие? Он снова пролистал документы. Кац быстро бы в этом разобрался, он в отмывании бабок толк знал. Но даже Андрею очевидно: здесь что-то не так, и Глодов это обсуждать не хочет.

Завалили они его, что ли? Этого Богданова? Куда он делся вместе с деньгами из фонда?

Надо идти домой и завтра, на свежую голову, думать. Надо вернуться, Лена ждет. Хотя он лучше бы закопался в бумагах, чтобы не думать о едва не случившейся ссоре. Андрей не знал, как себя вести: в первый раз такое.

Когда он поднялся, Лена не спала. Мыла посуду, в спальне темно, только горит ночник для дочки.

Андрей остановился на пороге.

Она не обернулась, хотя слышала, что вернулся. Ополаскивала Анин поильник с изображением совы. Опустила голову, заправив волосы за ухо, чтобы не падали на лицо. Спокойная, на гладком лбу отблеск света.

Надо будет ей цветы купить. Завтра. Чтобы не дулась.

Подошел со спины, убрал волосы и поцеловал в шею — намеренно щекотно, чтобы рассмешить. Не улыбнувшись, она повела плечом.

— Прости, — прошептал он. — Ладно?

Обнял ее, теплую.

— Все нормально.

Еще поцелуй в выступающую косточку плеча.

— Уверена?

Она разложила вымытую посуду на салфетке и выключила воду. В неожиданной тишине он услышал собственное дыхание. Развернул ее, убирая волосы с лица.

Лена слегка улыбалась, а глаза грустные.

— Девочка моя… — язык немного заплетался, то ли от ее запаха, то ли близости. — Я хоть раз тебя подвел? Не расстраивайся… я его из-под земли достану. Не грусти. Я его пришью за то, что он сделал.

Еще несколько задумчивых поцелуев в шею, последний так высоко, что ей пришлось запрокинуть голову. Он прижался, сладко дыша в ложбинку на шее. Дочка спит, у них есть немного времени… Почувствовал, как ускоряется сердцебиение, но Лена не откликнулась.

Опустила голову, прячась от его рта.

— Извини… Не хочу. Я устала, и… — она осеклась, не придумав веской с ее точки зрения причины.

Андрей не стал настаивать.

— Не объясняй, — он поцеловал ее в темя. — Пойдем спать.

Перед сном он думал, что это первый раз, когда Лена не захотела. Он бы наверняка соблазнил ее, прояви больше напора. Но после рассказа о снайпере решил не давить.

Проснулся он с решимостью поймать эту тварь. Поцеловал Лену, предупредил: