Стальной ураган

Предстояло в первую очередь сколотить роты, батальоны, отработать практические навыки ведения боевых действий в условиях высокоманевренного боя и рейдам по тылам врага, научиться вести при необходимости активную оборону днем и ночью.

Все соединения корпуса, за исключением 22-й танковой бригады, были недавно сформированы и не имели боевого опыта. Пришло много молодежи, которая вообще не нюхала пороху и не слышала грохота артиллерийской канонады. Трудно приходилось всем. Учеба длилась по 12 часов в сутки. Норма вождения на механика-водителя составляла 6,5 часа. Ее надо было накрутить в течение светового дня, а позже пришлось прихватывать и темного времени суток.

Посещая полигоны, где отрабатывались вопросы взаимодействия танков и пехоты, артиллерии и авиации, комкор видел усталые лица бойцов и командиров, мокрые от пота гимнастерки — хоть выжимай! Подойдя к машинам, спрашивал дымивших самокрутками танкистов: «Трудно?»

Ответы были разные — от шутливых солдатских: «Нашему Ивану на работе всегда тяжело», до сосредоточенных командирских: «Тяжело в ученье, легко в бою».

Гетман продолжал:

— Выдержим такую нагрузку, научимся бить немцев, как положено бойцам Красной Армии, уверен — в бою не оплошаем. Опыт войны говорит: успеха можно добиться лишь в результате четких и слаженных действий всех родов войск. Возьмем, например, пехоту — царицу полей. Без поддержки танков, артиллерии, авиации — она ничто. А ведь и танки без пехоты — не такая уж грозная сила. Предположим, прорвали они линию обороны противника, вышли в тыл. А что дальше? Надо закрепляться, и сделает это наша родная пехота.

«Просто, по-товарищески, разговаривал с воинами генерал А. Л. Гетман (это звание ему было присвоено в мае 1942 года. — В. П.), — вспоминал бывший политработник 6-й мотострелковой бригады М. О. Слободян. — Он всегда умело отбирал из своего боевого опыта (а он был немалым — сражения у стен Москвы, под Каширой, Тулой, Ясной Поляной, Калугой, в которых возглавляемая им 112-я танковая дивизия принимала активное участие) все наиболее ценное, что следовало бы учесть и при необходимости применить в предстоящих боях. Умению комкора общаться с людьми могли позавидовать многие наши командиры и политработники»[80].

Так, в нелегких трудовых буднях проходили дни за днями. 25 мая 1942 года комиссия Народного комиссариата обороны СССР под председательством генерал-майора танковых войск Н. Ф. Фекленко, проверявшая готовность корпуса, сделала вывод: «22, 100 и 200-я танковые бригады боеготовы, 6-я мотострелковая бригада — не сколочена, не готова к боевым действиям.

Состояние оружия и машин хорошее. 6-й танковый корпус в основном боеготовен и может выполнять боевые задачи»[81].

На доукомплектование частей личным составом и оружием комиссия отпустила всего одну неделю. Потом начинались командно-штабные учения.

В это время корпус посетил нарком танковой промышленности В. А. Малышев и конструктор тяжелых танков Ж. Я. Котин. Они побывали в частях, на полигонах, там, где шло освоение танков Т-34 и КВ. Известно, что эти машины намного превосходили вражеские танки подобных типов, но все же не лишены были некоторых конструктивных недостатков. Об этом шла речь с бойцами и командирами.

В эти дни танкисты встречались и с секретарем ЦК ВЛКСМ Н. А. Михайловым. Последнее пополнение частей состояло в основном из молодежи, комсомольцев, и у комсомольского вожака было о чем побеседовать. Предмет разговора один — как поскорее разгромить захватчиков и изгнать их с нашей земли. Михайлов сообщил, что ЦК ВЛКСМ утвердил переходящий вымпел, которым будет награждаться лучший экипаж корпуса, над которым теперь шефствует комсомол.

Идею шефства одобрило и командование корпуса. В связи с этим командир соединения даже издал приказ: «Призываю бойцов, командиров и политработников еще шире развернуть социалистическое соревнование за право получения вымпела ЦК ВЛКСМ, по-большевистски готовить себя к предстоящим боям и разгрому фашистских мерзавцев в 1942 году»[82].

Разгром немцев под Москвой еще не стал поворотным моментом в истории Великой Отечественной войны. Предстояли трудные и кровопролитные бои на всем советско-германском фронте. Надо сказать, что фронт к этому времени стабилизировался, и у Верховного Главнокомандования Красной Армии возник вопрос: что делать дальше? Обороняться или наступать?

При наступлении в декабре 1941-го и начале 1942 года силы Красной Армии иссякли, резервов не хватало. Открытие второго фронта в обозримом будущем не предвиделось. Начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников считал, что основным видом военных действий на весну и лето 1942 года для наших войск должна стать стратегическая оборона. Такой же точки зрения придерживался и командующий Западным фронтом Г. К. Жуков.

Ставка же приняла решение провести ряд частных наступательных операций в Крыму, под Харьковом, на льговско-курском и смоленском направлениях, а также под Ленинградом и Демянском. Намечался удар под Вязьмой и Ржевом. Верховный требовал гнать врага на запад без остановки.