Стальной арбитр

Впереди послышались крики и лязг стали, там шел бой. До полуразрушенного монастыря Святой Анны, где находилась чуждая планете конструкция, оставалось всего около мили. Полки людей наступали по нескольким улицам, приближаясь к сооружению рнайх с юга, востока и запада. Стил приказал доставить к нему пушечного мастера Артамонова – русич покинул палубу корабля и после высадки в Англии воевал на более привычной уральцу суше. Вскоре Артамонов неловко спрыгнул с коня и, поклонившись герцогу, замер в ожидании.

– Скажи мне, мастер, как далеко стреляют ядрами и бомбами твои лучшие пушки?

Мужик помялся немного, комкая в руках шапку, потом густым басом ответил:

– Ежели поднять ствол до половины зенита, то на две версты мы ядро иль бомбу забросим, Ваше Регентство. Но таких длинных пушек у нас только пять, господин.

– Больше и не понадобится. Возьми эти пять пушек, лучших своих канониров и потребный припас, и будьте наготове подле меня!

Прошел час, но продвинулись имперские латники всего на триста-четыреста ярдов. Улицы перегораживали рогатки, ямы-ловушки и баррикады, из окон домов и с крыш летели камни, сосуды с греческим огнем стрелы. Кавалерии тут негде было развернуться, разогнаться, кони проваливались в замаскированные ямы, напарывались на рогатины, щедро лилась на мостовые кровь.

Наконец, обескровленные полки империи, с которыми шел и Великий имперский арбитр, вышли на свободное от домов место – в небольшой парк. Стил вновь подозвал Артамонова.

– Пришло твое время, мастер. Ставь в ряд твои пушки, заряжай!

– Куда стрелять-то, Ваше Регентство? – спросил Артамонов. – В десяти саженях ничего не видать из-за тумана проклятого.

– Стрелять будешь по крепости эарской, чтобы туман исчез. Направление и дальность я тебе укажу.

– Волшебный глаз в небо пустите?

Стил кивнул и спешился, встал рядом с Артамоновым, который уже кричал на подчиненных пушкарей, торопил. Легко взмыл вверх Наблюдатель, открылась Стилу панорама битвы. О Боже! Сколько крови! Эаров осталось еще много, а людская армия потеряла больше половины своих латников. Особенно дорого далась переправа через Темзу. На всех трех мостах и перед ними груды мертвых тел, убиты чьи-то отцы, братья, мужья, сыновья. Сколько крови… Сколько слез прольют вдовы, матери, сироты, сколько семей впадет в нищету, потеряв кормильцев… Речная вода покраснела, но она, вода эта, превратилась бы в сплошную кровь, если бы войска высаживались прямо с кораблей.

– Господин, ваш приказ выполнен! – отрапортовал Артамонов.

Стил не открывал глаз, он видел сейчас все магическим взором Наблюдателя. По мысленной команде Стила волшбой созданное существо чуть опустилось к земле и застыло на одном месте. Вот он, белый куб рнайх – дверь, через которую идут в мир твари, достойные самых мрачных глубин ада, хотя создавали их в высоких холодных небесах. Рнайх мало эаров, перерожденных из людей на земле; внутри колоссальной сферы, что повисла сейчас в пустоте космоса над Лондоном, создаются, как гомункулусы в мастерских черного мага, твари все более сильные и ужасные. Именно там из обычных лошадей делали жутких химерических тварей, там, высоко над землей, родились, а вернее, переродились из земных девушек «баронессы фон Крейн» – замаскированные эары. Эары под совершенной человеческой личиной, с людскими мыслями и воспоминаниями. Две красивейшие девушки Англии, похищенные с Земли и вернувшиеся в свой мир с вытравленной памятью, со страшным оружием внутри…

Стил приказал повернуть орудия чуть вправо, назвал Артамонову расстояние до белого куба рнайх.

– Пали! Пали, русичи! Пали!

Зазвенело в ушах, пахнуло пороховой гарью. Ядра по высокой дуге полетели к сооружению рнайх. Одно ядро промчалось мимо и застряло в стене какого-то дома, два других ударили в боковую грань куба и разбились о нее, как голубиные яйца о броневую плиту. Два последних ядра упали в странный металлический лес на верхней грани, погнув несколько конструкций, похожих на отлитые из серебра гигантские папоротники и хвощи. После следующего залпа все пять бомб взорвались на верхней грани. Весь куб загудел, посреди металлической поросли метались голубые трескучие молнии, затем над кубом взлетел огненный столб, словно взорвались одновременно сто пороховых бочек.

Туман на глазах стал рассеиваться, таять, будто над Лондоном зажглись несколько жарких солнц. Прошла минута, другая, и лучи склонившегося к западу дневного светила упали на крыши и стены домов, на мостовые и парки, осветили лица людей. Крики радости раздались на лондонских улицах.