Стальной арбитр

«Святой Петр» выкатился из кильватера вбок, дабы иметь лучший прицел. До галер осталось пять кабельтовых, четыре с половиной… Со звоном выстрелила галерная катапульта. Бочонок «греческого огня», роняя жаркие капли, прочертил в воздухе дугу и упал в море в трехстах футах от «Архангела Михаила». Адский состав горел и в воде, образовав чадящее маленькое огненное озерцо.

Артамонов махнул рукой, крикнул:

– Пали!

Латники на палубе, непривычные к грому пушек, новому изобретению хитроумных московитов, зажали уши ладонями. «Архангел Михаил» задрожал всем корпусом, палубу заволокло едким пороховым дымом. От души ухнули и пушки «Святого Петра».

На галере, что приближалась с левого борта, надломилась расщепленная ядром мачта, сокрушила такелаж, рухнула и ударом своего тяжелого тела поломала множество весел. Носовая площадка галеры заодно с катапультой опрокинулась назад, на палубу, занялись бочонки с «греческим огнем». Быстро накренился другой эарский корабль с проломленным бортом.

– Не копайся, заряжай! Бомбу, бомбу не передержи, в дуло ее, окаянную! – кричали пушкари-наводчики подручным. – Пали!

Еще залп! Арбалетчики на носу только готовились метать стрелы, а пушки уже кусали и рвали врага с недоступных для арбалетов дистанций. Горящая галера получила еще две бомбы, осела больше разбитым носом, из которого, будто кости, торчали ломаные шпангоуты. Однако гребцы не переставали гнать корабль вперед, приближая тем самым собственную гибель. Галера уткнулась в набежавшую волну и вся в пене, взбитой веслами, нырнула под воду.

Из сотен глоток вырвался торжествующий рев. Но нелюдь наседала, поврежденная галера почти не сбавила ход и грозно надвигалась, за ней еще две. Их курсы сходились на «Архангеле Михаиле». Эары откуда-то знали, что Великий имперский арбитр и члены Большого Круга Пятидесяти плывут именно на нем.

Все три эаские галеры приближались с правого борта. Капитан побелевшими пальцами сжимал штурвал. «Так держать! Нельзя дать чудищам взять нас в клещи, у нас справа по борту «Святой Петр», там Семен Мурманов капитаном, не подведет, сдюжим, отобьемся, ведь и арбитр с нами, и волшебники!» – думал он.

Рванулись, отскочили, скрипя блоками, уральские пушки, ядра впились в раненую галеру, закричал от радости Артамонов:

– Как стреляем-то, православные, как стреляем!

Легла на борт галера. Слетели в море с отвесно вставшей палубы эары-бойцы вместе с абордажной площадкой. Раскрылся вдруг парус, упал с мачты, накрыл полкорабля. И под его белым саваном всё двигались головы и плечи гребцов – бывших людей…

Один борт галеры уже под водой, да и второй уходит вглубь, а весла все двигаются, синхронно рубя уже не воду, а воздух, и никто из эаров не думает о спасении. Даже когда галеру полностью поглотило море, лопасти весел над водой продолжали шевелиться, как будто утонул там чудовищный дикобраз, и движение это порождало тошноту своей бездушной и бездумной покорностью смерти.

Огромный камень, весом с доброго быка, упал на палубу «Архангела Михаила», подмял двух воинов Истины. Крики коротки, треск костей и ломаемых досок заглушают их… Эары били метко, на «Святом Петре» катапульты нелюди сшибли три пушки, убили и покалечили изрядное число людей.

Дымящийся бочонок лопнул на носу перезрелым плодом, загудело пламя, метнулись за борт живыми факелами обезумевшие от боли люди. Посвященный Воде отец Володимир сложил персты нужным образом, вздыбилась вода у форштевня, хлынула на палубу, унесла с собой большую часть огня. А то, что осталось, сноровисто сбили, песком засыпали моряки-поморы заодно с разноязыкими воинами Истины. Еще один камень разбил ограждение мостика, острая щепка копьем вошла в плечо капитана, боль дернула каждую пядь тела. Но некогда сейчас стонать от ран, близки галеры, Солнце отражается в их медных таранах, нельзя подставить борт, а то худо будет, очень худо! «Святой Петр» удачно бросил бомбу, вырвала пороховая сила часть днища, пустила внутрь зеленую воду. Галера враз сбавила прыть, поползла по-черепашьи, а умелый Семен Мурманов провел парусник мимо близкого острия тарана. Ударили еще раз пушки, засвистели стрелы арбалетчиков и лучников, выкосили нелюдей, что суетились около катапульты… «Святой Петр» оставил корабль позади, тот уже осел по весельные кожухи. Минута – и хлынет соленый поток через борта, море навеки засосет галеру.

На «Архангела Михаила» наплывал мощный нос с огромными, похожими на бивни слона, надводными таранами. Ангел носовой фигуры распростер над ними белоснежные крыла, грустным взглядом смотрел он на приближающийся парусник, названный в честь собрата. Но ничего не мог изменить деревянный ангел – ведь он был только красивой, дорогого дерева статуей.

Арбалетчики с лучниками били тяжелыми стрелами, прорежали ряды нелюди; вонзались в борта, мачты и живую плоть, ответные оперенные снаряды эаров… Капитан налег на штурвал, вспыхнула огнем рана, как же больно тебе, Трофим! Лево на борт!