Сталки и компания

В классе наверху Сталки собрал своих союзников в ожидании мести. И вскоре Оррин ворвался во главе абордажной команды, и в классе поднялась пыль столбом, в которой мальчишки боролись, топали, кричали и визжали. В суматохе утащили парту, сцепившиеся драчуны вкатились в класс, разломав дверную панель, окно было сломано, газовая лампа упала на пол. В общей суматохе троица выскочила в коридор, где они призывали проходящих к участию в драке и отправляли в комнату.

– На помощь, кинги! Кинги! Кинги! Класс номер двенадцать! На помощь, прауты... Прауты! На помощь, макреи! На помощь, хартоппы!

Малышня пчелиным роем летела вверх по лестнице, стуча каблуками и не задавая вопросов, и сразу же присоединялась к общему беспорядку.

– Неплохо для первого вечернего задания, – сказал Сталки, поправляя воротник. – Мне думается, Праут будет несколько раздражен. Лучше бы нам обеспечить себе алиби. – По этой причине они остались сидеть на перилах у класса Кинга до начала подготовительных занятий.

– Понимаете, – сказал Сталки, когда они поднялись в класс вместе с невежественным стадом, – когда все классы мешаются в одной обще драке – это гораздо лучше, чем если бы какой-нибудь кретин начал бы реальную стычку. Привет, Оррин, что это у нас за ошарашенность написана на лице?

– Это все ты виноват, гад! Вы все начали! Нам пришлось писать по двести строчек каждому, а Топотун ищет вас. Смотри, что эта свинья Мальпас сделал с моим глазом!

– Мне это нравится – мы начали первыми. Кто назвал нас списывателями? Неужели твой детский разум не может даже связать следствие и причину? Когда-нибудь ты поймешь, что не стоит шутить с пятой комнатой.

– А где, кстати, тот шиллинг, который ты должен мне? – неожиданно спросил Жук.

Сталки не видел за собой Праута, но тут же среагировал на намек:

– Я должен тебе только девять пенсов, ты, старый ростовщик.

– Ты забыл про процент, – сказал Мактурк. – Жук берет полпенни в неделю с шиллинга. Должно быть, ты страшно богат, Жук.

– Так, Жук дал мне в долг шесть пенсов. – Сталки сделал паузу и стал что-то считать на пальцах... Ты дал мне шесть пенсов девятнадцатого, так ведь?

– Да, но ты забыл, что не заплатил мне процент за другой шиллинг... который я дал тебе раньше.

– Но ты у меня взял часы в залог, – игра разворачивалась практически сама по себе.

– Неважно. Заплати мне процент, или я возьму с тебя процент за процент. Помни, у меня есть твоя расписка!

– Ты просто бесчувственный еврей, – простонал Сталки.

– Тихо! – очень громко крикнул Мактурк и вздрогнул, когда приблизился Праут.

– Что-то я вас не видел в этом безобразии, которое происходит сейчас в классе.

– А что такое, сэр? Мы собираемся в класс мистера Кинга, – сказал Сталки. – Сэр, скажите пожалуйста, а что делать мне с продленкой? Парту, за которую, вы мне сказали, я должен был сесть, сломали, а все сиденье залито чернилами.

– Найдите другое место... найдите другое место. Хотите, чтобы я поработал для вас уборщицей? Мне хотелось бы знать, Жук, вы, что, взяли теперь манеру ссужать деньги своим товарищам?

– Нет, сэр, я не занимаюсь этим постоянно, сэр.

– Это недостойнейшее поведение. Я-то думал, что, по крайней мере, в моем классе этого не будет. Даже при уже сложившемся о вас мнении я не думал, что это тоже входит в число ваших пороков.

– А что плохого в том, чтобы давать деньги взаймы, сэр?

– Я не собираюсь обмениваться с вами замечаниями по вопросам морали. Сколько вы одолжили Коркрану?

– Я... я не знаю точно, – сказал Жук. Ему было трудно мгновенно сымпровизировать.

– Только что вы это знали довольно неплохо.

– Мне кажется, это было два шиллинга и четыре пенса, – сказал Мактурк, насмешливо взглянув на Жука.

В комнате, безнадежно запутавшейся в своих финансах, это была именно та сумма, на которую претендовали Мактурк и Жук, поскольку это была их доля от заложенных воскресных штанов Сталки. Но Сталки в течение двух месяцев утверждал, что это были его «комиссионные» за залог, и он, конечно, их потратил на «угощенье» для обитателей комнаты.

– Итак, вам должны быть ясно. Никакой ростовщической деятельности. Вы сказали, два шиллинга и четыре пенса, Коркран?

Сталки ничего не сказал и продолжал молчать.

– Ваше дурное влияние на товарищей достаточно велико и без подкупа их. – Он пошарил у себя в карманах и (о, радость!) извлек флорин и четыре пенса. – Принесите мне то, что вы назвали распиской Коркрана и скажите спасибо, что я не пустил это дело дальше. Эти деньги мы вычтем из ваших карманных денег, Коркран. Расписку – немедленно ко мне в кабинет!

Но им уже было все равно! Два шиллинга и четыре пенса сразу стоят шести пенсов в неделю, если их поделить на голодные дни недели.

– А что такое расписка? – спросил Жук. – Я об этом только в книге читал.

– И вот теперь ты должен ее составить, – сказал Сталки.

– Да... но наши чернила темнеют только на следующий день. Думаешь он не заметит?