Сталкер-югенд

Неосознанный выбор. Или подсознательный? Деккер выстрелил. В мужчину. Гоминид рухнул, перевалился набок и заплескал кровью из небольшой ранки.

Самка… женщина продолжала двигаться. Не обернулась на сородича. Никаких проявлений ненависти, гнева или ярости. Лишь хищно обострился контур скул. Но Деккер желал её ненависти, желал её гнева, желал её возмездия. Желал, чтобы его калеку признали достойным противником. Опасным. Ведь он убил! Убил одного из них!

− Давай! Давай! — позвал Деккер, перехватывая пистолет за ствол. Маленькая увесистая дубинка. Он еще побрыкается! Побрыкается!

Удар ногой и пистолет выбит из захвата. Показалось, отлетел вместе с пальцами. Он даже покосился — на месте ли?

Женщина, раскорячившись, присела над Деккером. Когтистая ладонь жестко сдавила его глотку. Вторая рука отведена назад. Четыре острых когтя подобны четырем стрелам, и готовы вонзиться ему в лицо. Он разглядел смертоносное оружие гоминид. Когти не росли, а заменяли последние фаланги. Причем, на указательном и безымянном в виде удлиненного конуса, на остальных − вертикально бритвенные.

Деккер захрипел, трудно втягивая воздух. В висках забарабанил кровоток. Чего она ждала? Чего добивалась? Почему медлила? Его взгляд оторвался от смертоносных когтей направленных в него. Она не красива. Женщина не может быть столь не красива, но это так. Даже неприятна. Шея коротка и в яремной ямке бешено пляшет пульс. Маленькие грудки с темными пуговками сосков возбужденно торчат. На животе мужские кубики пресса. Шесть! Целых шесть! Колени женщины разведены и Деккер видит её безволосый лобок. Вагина обильно слизеточит. Что там плел Вейнингер[22] о сексе и насилии?

Движение вперед и её лицо нос к носу с его. Он слышит хрипы её легких, вдыхает её выдохи. Остро, как никогда чувствует желание жить. Не от страха, от близости женщины.

Ее ненависть и его боль подчинилась инстинктам. Они были лучшими любовниками в мире. Они заслужили высший бал. Жаль только судия, наблюдавший за происходящим со стороны, поскромничал объявить оценку.

10

Половину дороги Паха отшагал, как положено, в хорошем маршевом темпе. Половину половины одолел с частыми остановками, истратив малый запас лекарства. Оставшееся расстояние, волочился из последних сил, скрипел зубами, задыхался от боли, падал и вставал. Держался на характере. Воли и упрямства ему не занимать. Чили потянув время сколько выдержала видеть мучения, использовала заначку.

− Не буду, − упирался Паха, выплевывая спасительное снадобье.

Хитрость удалась, когда она растворила горошину в воде и дала ему выпить. Помогло, но ненадолго. Заключительный переход, впять километров, девушка тащила Паху, оружие и рюкзаки. Ничего из имущества, он бросить не соглашался.

− Лучше меня, − шептал Паха горячими губами.

Осознавая что не дойдет, попробовал курнуть «дирижабль», но после первой затяжки, отказался.

− Раскисну.

Раскисать крайне не желательно. Совсем рядом перетявкивались шакалы, шныряли в высокой траве, перебегали дорогу. На привалах лезли мордами чуть ли не в рюкзаки. Чили отгоняла, да бестолку. Стрельнут, рука не подымалась. Угрожающих демонстраций вскидывания автомата они быстро перестали бояться. Чем заканчиваются подобные игры известно. Осторожные переходят к действиям, а пацифисты прибегают к оружию, но слишком поздно. Но до кровопролития не дошло. Наглецов устрожил грозный рык динго. Шакалы быстренько убрались.

Под мелким дождичком ковыляли в подъем. Вначале полого. Потом круче. Слева торчали колючие прутья малинника, куда не сунешься, справа овражек заросший лопухами — то же не лучший выбор и до вершины березняк с густым желтеющим подлеском.

Паха впал в полузабытье. С таким неподъемным багажом, преодолеть несчастные две сотни метров у Чили не хватит сил.

Девушка побрызгала Пахе в лицо водой. Он с опозданием очнулся.

− Иди…. одна, − просипел Паха. — Там живут. Скажешь, я прислал. Помогут…

Тяжело задышал. Сделал несколько судорожных глотаний. Из уголка рта потянулась кровавая слюна.

Чили испугалась. Не за себя, за Паху. Дурак (так и обозвала, без злости и гнева) собирался умирать, а её отсылал, чтобы не видела. Но возможно ли по-другому? Вдвоем они никак. А если, действительно одной смотаться? Быстро? Быстро-быстро? За помощью.

Девушка решительно поднялась. Свой рюкзак отложила в сторону, понягу подсунула Пахе под голову, взяла автомат. Ей он показался не легче Пахи. Прикинула, за сколько обернется. Двадцать минут? Полчаса? Полчаса не так уж много.

− А если никого нет? — тряхнула она Паху за плечо.

− Иди…, − простонал тот.

Чили сделала самое большее три шага и оглянулась. По наитию, по странному холодку, пробежавшему между лопаток, по некоему чувству обеспокоенности и близкой угрозы.

Динго стоял метрах в тридцати и смотрел. Как смотрят любопытные зеваки на занятное действо. А что дальше? Когда продолжение?

− Пошел! — махнула Чили на непрошенного гостя.

Пес не двинулся. Стриганул ушами, помотал мордой и сел в траву. Ждать. Чили помнила − динго живут стаями. Значит, скоро все компания пожалует.