Сталкер-югенд

− Ну и что? Глянем как там. Может нормально. Рапторов же отправили? — не понимает Джилли пессимизма Лба.

− Вот именно. Рапторов отправили.

− А чем мы хуже? Ничем. Утрем им нос, − анархистку ни с чего понесло. — Да, мы!…. Да, их!…. Да, ух!….

Джоку у нее не выспорить. Все не дрогнув, скажут − не хуже!

Посидели. За отсутствием радио послушали треп Феликса. Наскучило − подремали.

Влад поднялся первым. Решительно. Выбор сделан. Возможно, он был бы другим, но обстоятельства не позволяют его изменить. И он пока еще капитан «Сталкеров»!

− Подъем!

− Нет в тебе романтики, кэп, − вздыхает Феликс. — Нет бы… Свистать всех наверх! — и перешел на кривой фальцет. — Полундра! Каррамба! Якорь вам в зад! Шевелитесь сухопутные крабы!

По дороге, сыграли футбол, распинав, друг дружке пустую банку из-под пива. Редкость достойная музея! Когда-то пиво продавали в алюминиевых банках. Игра закончилась быстро. Неуклюжий Харли растоптал «мяч».

− Слон! − рассердилась на него Джилли. У девчонки ловко получалось обводить остальных.

Банку оставили в покое, запнув в коридор.

От нечего делать, чаще заглядывали в кубрики. Джилли нашла тряпичную куклу и потащила её с собой. Феликс разжился строительной каской. Джок подобрал останки прибора и теперь расковыривал на ходу. Чили щеголяла в обнове. Вылитая армейская дива из старых музыкальных клипов. Короткие шорты, куртка на одной пуговице, из-под которой (относительно) выпирает грудь. Хо-хо, парнишки! Стоять смирно! Хе-хе-хе! У кого не стоит, шаг вперед!

***Бремсберг.

«Во второй раз,» − твердила с горечью и отчаянием Шанни. — «Во второй.».

Если она и ошибалась, то не умышленно. Возможно, не желала вспоминать и ворошить прошлое. Жизнь… её жизнь рушилась трижды. Трижды! Первый раз, когда она спуталась с Гарретом. Мама предостерегала, парень не так компания, в которой ей следует проводить свое свободное время. Мама твердила, ему нужны её деньги и её п…да. Она так и говорила, прямо и открыто, не стесняясь и не жалея дочь. Убеждала, он держит её за шлюху, с той лишь разницей, что обычно платят шлюхам, а не шлюхи. В ту пору мама часто так её обзывала. Шанни плакала. Рыдала. Надсаживала свое любящее сердце. Первая любовь, как понимаете, она же последняя и единственная. Нет, Шанни вовсе не была шлюхой… она была дурой и вняла мудрым материнским предупреждениям, прибывая на третьем месяце беременности, вещественном подтверждении внезапно и безвозвратно ушедшей любви. Выручила мама. Она вытерла Шанни слезы и сопли и устроила подпольный аборт, не афишировать непростую и компрометирующую юную леди ситуацию. Второй раз жизнь поступила подлей и подставила подножку, когда казалось, будущее Шанни устроилось наилучшим образом и, грядут долгие безоблачные дни. В её жизни появился Стив. Он был хорошим парнем, а они отличной парой. У них все ладилось без споров и обычных семейных склок. Никто ничего друг другу не доказывал и не рвался заполучить скипетр домашнего царя. Но, тем не менее, все обернулось дурно. Стив хотел детей! Он был двинут на детях. Он трындел о них день и ночь. Читал медицинские книги, садил её на специальные диеты, заставлял заниматься йогой и высчитывал благоприятные дни зачатия. Стив был ласков, нежен и изобретателен в постели. Даже теперь, много лет спустя, вспоминая их супружеские утехи, у Шанни мокрело внизу. «Текли слюньки» — так называл Стив её состояние крайнего возбуждения. Но, увы и ах, всех его умений и ухищрений не хватило для оплодотворения естественным образом. Пришлось обращаться к медикам. Тогда-то и всплыла забытая и похороненная в былом история подпольного аборта. Стив мог бы простить Шанни, но медики взялись безапелляционно утверждать, у нее никогда не будет детей, вследствие непрофессионального вмешательства и всевозможных осложнений. Был скандал, была истерика и битая посуда. Стив, её любимый Стив, обозвал её грязной подстилкой, сказал, что не хочет её видеть и выставил за дверь, не позволив забрать и нитки. Сейчас Шанни находила поступок бывшего правильным. Он обеспечивал её всем. В отличие от многих, Стив любил таскаться с ней по магазинам. И принимал участие во всех покупках. Даже чисто женских. Начиная от шампуней и женского нижнего белья, до прокладок и тампонов. Таков он был.

То, что Шанни не рады видеть и в родительском доме, ей дали понять с порога. Мать привела к себе нового хахаля и рассчитывала устроить свою личную жизнь. В мамину личную жизнь взрослая дочь не вписывалась. Мать отнеслась к ней как к конкурентке. Шанни некуда было идти и она с дури, по-другому не назовешь, подалась куда подаются все неудачники Термитника. В Бремсберг. Она мечтала сбежать от своего прошлого и она от него сбежала.