Сталинский неонеп

Эта версия из отдельных статей вскоре перешла в «партийные документы». 17 января 1935 года, на следующий день после завершения процесса «Московского центра», Сталин разослал членам Политбюро составленный им лично текст закрытого письма ЦК ко всем партийным организациям «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова» и предложил «сегодня же обсудить это дело и принять решение» [236]. В этом письме утверждалось, что следствием и судом были установлены «неоспоримые факты» о «Московском центре» как «идейном и политическом руководителе „Ленинградского центра“. При этом „Московский центр“ не знал, по-видимому, о подготовлявшемся убийстве т. Кирова, но наверное (? — В. Р.) знал о террористических настроениях „Ленинградского центра“ и разжигал эти настроения». В письме усматривалась связь между деятельностью «зиновьевской контрреволюционной группы в том её виде, в каком она раскрылась в результате следствия и суда», и поведением Зиновьева и Каменева в октябре 1917 года, которое именовалось поведением «выродков» и «предателей нашей партии» [237].

Письмо ЦК, носившее строго секретный характер, было призвано создать впечатление особой «доверительности», с какой информация сообщалась исключительно членам партии. Примечательно, что под знаком такой «доверительности» в письме повторялись версии, о которых уже перестала сообщать официальная печать, в частности, версия о связях зиновьевцев с «латвийским консулом в Ленинграде, агентом немецко-фашистских интервенционистов».

«Выводы» письма сводились к объявлению зиновьевцев «по сути дела, замаскированной формой белогвардейской организации, вполне заслуживающей того, чтобы с её членами обращались, как с белогвардейцами». Объявив зиновьевцев «единственной в истории нашей партии группой, которая в своей практике превратила двурушничество в систему», письмо указывало, что «в отношении двурушника нельзя ограничиваться исключением из партии — его надо ещё арестовать и изолировать» [238].

Переводя эту установку на практический язык, Сталин 26 января подписал принятое опросом постановление Политбюро о высылке на 3—4 года из Ленинграда на север Сибири и в Якутию 663 «зиновьевцев». По этому же решению другая группа бывших оппозиционеров в количестве 325 человек была отправлена из Ленинграда на работу в другие районы [239].

Одновременно в печати была развёрнута травля ещё остававшихся на свободе оппозиционеров, которые до ареста осуждённых «зиновьевцев» сохраняли с ними товарищеские отношения. Так, «Правда» вменяла в вину заместителю наркомзема Рейнгольду то, что он «в течение восьми лет… поддерживал самые близкие отношения и тесную связь с гнусным подонком троцкистско-зиновьевской оппозиции Л. Я. Файвиловичем (одним из обвиняемых по делу «Московского центра», работавшим вместе с Рейнгольдом в Наркомате земледелия.— В. Р.)» [240]. Рейнгольд, снятый со своего поста и исключённый из партии как «троцкист-двурушник», ещё полтора года оставался на свободе, пока не был арестован и затем выведен на второй процесс Зиновьева — Каменева.

Жестокие репрессии захватили не только зиновьевцев, но и других бывших участников объединённой оппозиции 20-х годов. Как сообщал «Бюллетень оппозиции» в статье «Новые расправы с „троцкистами“», «все, кто хоть как-нибудь и когда-нибудь имел отношение к оппозиции — давно отошедшие, близкие, родственники оппозиционеров, воздержавшиеся когда-нибудь в каком-нибудь голосовании,— сотнями и сотнями были арестованы и высланы, часто близко к полярному кругу» [241]. Одновременно оппозиционеры, находившиеся в ссылке, были переброшены в более отдалённые и суровые места либо переведены в тюрьмы и концентрационные лагеря.

Наконец, была сфабрикована новая амальгама, получившая в народе название «кировский поток». Из Ленинграда, наряду с бывшими оппозиционерами, было выслано множество представителей бывших господствующих классов. «Весной 1935 года Сибирь была переполнена ленинградцами,— рассказывал вырвавшийся из СССР югославский оппозиционер А. Цилига.— Их возили целыми эшелонами, поездами, целыми семьями с детьми, жёнами, родителями, родней. Их высылали очень многих в самые северные места… Из Ленинграда выслано несколько десятков тысяч людей» [242].

Сигнал к массовому выселению «бывших» был дан закрытым письмом ЦК от 18 января, в котором утверждалось: «Ленинград является единственным в своём роде городом, где больше всего осталось бывших царских чиновников и их челяди, бывших жандармов и полицейских… Эти господа, расползаясь во все стороны, разлагают и портят наши аппараты» [243]. Спустя два месяца в «Правде» было помещено сообщение о высылке из Ленинграда «за нарушение правил проживания и закона о паспортной системе» 1074 «граждан из бывшей аристократии, царских сановников, крупных капиталистов и помещиков, жандармов, полицейских и др.». При этом указывалось, что часть этих людей «привлечена к ответственности органами надзора за деятельность против советского государства и в пользу иностранных государств» [244].