Сталинский неонеп

Правильно оценивая роль и место интернационалистских идей в марксистской доктрине, Бердяев подчёркивал, что Сталин порвал с этими идеями и превратился в «государственника восточного, азиатского типа», тогда как «Троцкий остаётся интернационалистом, продолжает утверждать, что коммунизм в одной стране не осуществим, и требует мировой революции» [873].

Описывая эволюцию советского режима, Бердяев объяснял возникновение сталинизма глубокими сдвигами в социальной структуре общества и власти, которых не сумел предвидеть Ленин в своём программном труде «Государство и революция». Эти сдвиги выразились в возникновении новых форм угнетения трудящихся, порождённых развитием «колоссальной бюрократии, охватывающей, как паутина, всю страну и всё себе подчиняющей. Эта новая советская бюрократия, более сильная, чем бюрократия царская, есть новый привилегированный класс, который может жестоко эксплуатировать народные массы. Это и происходит… Чудовищное неравенство существует в коммунистическом государстве… Переходный период может затянуться до бесконечности. Те, которые в нём властвуют, войдут во вкус властвования и не захотят изменений, которые неизбежны для окончательного осуществления коммунизма» [874]. Эти суждения Бердяева обнаруживают несомненную близость к суждениям автора книги «Преданная революция» — разумеется, за исключением того, что Бердяев, в отличие от Троцкого, считал фатально неизбежным такой путь эволюции большевистского режима.

Справедливо утверждая, что проблема коммунизма не сводится лишь к новой организации общества, а представляет и проблему новой душевной структуры человека, Бердяев признавал неизбежное воздействие социально-экономических условий на духовную и нравственную жизнь личности. В этой связи он подчёркивал, что «нельзя создать нового человека и новое общество, объявив хозяйственную жизнь обязательным делом чиновников государства. Это есть не социализация хозяйства, а бюрократизация хозяйства. Коммунизм, в той форме, в какой он вылился в России, есть крайний этатизм. Это есть явление чудовища Левиафана, который на всё накладывает свои лапы» [875] (курсив мой.— В. Р.). И эти положения близки к многочисленным высказываниям Троцкого о социально-политической сущности сталинистского режима.

Совпадение взглядов Троцкого и Бердяева проявляется также в суждениях последнего о прогрессивности лишь такого варианта свержения бюрократического абсолютизма, когда оно будет осуществлено «организованной силой, которая способна была бы прийти к власти не для контрреволюции, а для творческого развития, исходящего из социальных результатов революции» [876].

Ещё более отчётливо эта мысль выражена в книге «Самопознание». Здесь Бердяев подчёркивал «совершенную неизбежность прохождения России через опыт большевизма… Возврата нет к тому, что было до большевистской революции, все реставрационные попытки бессильны и вредны, хотя бы то была реставрация принципов февральской революции» [877].

Эти бердяевские прогнозы оправдались, хотя и с историческим запозданием на полвека и с некоторыми модификациями, неизбежными при реализации всякого социального прогноза. Отсутствие организованной политической силы, способной в своих реформаторских устремлениях исходить из социальных результатов Октябрьской революции, обусловило «ползучее» движение капиталистической реставрации, ввергнувшее в состояние анархии и хаоса Советский Союз, а затем — его распавшиеся республики.

Бердяев проницательно определил и социально-психологические предпосылки успеха сил капиталистической реставрации, порождаемые внутренними противоречиями сталинистского режима. Он отмечал, что русский коммунизм «психологически сделал больше завоеваний, чем экономически», породив молодое поколение, которое «понимает задачу экономического развития не как личный интерес, а как социальное служение». Однако иссякание этого коммунистического энтузиазма под давлением тоталитарного государства способно привести к появлению шкурничества и актуализации «опасности обуржуазивания» [878]. Действительно, негативный социальный пример разложившейся бюрократии, единственным мотивом поведения которой стал инстинкт самосохранения, способствовал иссяканию нравственной энергии и энтузиазма советского народа, утверждению в его самых разных слоях шкурнических, мелкобуржуазных инстинктов. Этот процесс, развивавшийся на протяжении десятилетий, явился одной из главных причин перерождения «перестройки» в «дикую капитализацию» и распад советского общества.

L

«Преданная революция»

Летом 1936 года Троцкий закончил книгу «Что такое СССР и куда он идёт?», изданную во многих странах под названием «Преданная революция». Само это название указывает на главную тему книги, представлявшей итог многолетних размышлений о судьбах победоносной народной революции, устоявшей под натиском внешних и внутренних врагов, но преданной изнутри силами, формально выступавшими от её имени.