Сталинград

 Девчата хорошо знали сына переводчика Никольского, жившего в здании, на первом этаже которого размещалась столовая. Жена его работала в прачечной, а сынишка лет восьми любил высовываться из окна комнаты и сверху распевать разные песни.

 - Что-то не слышно его? – интересовались восточные работницы

 Мальчишка больше ни в окошке, ни в лагере не показывался. Оказалось, Никольский перевёз свою семью от греха подальше. Альберт потом рассказал Шелеховой:

 - Я слышал, что немецкий офицер вчера застрелил русского мальчика за то, что он, идя по городу, пел советскую песню.

 - Только за песню?

 - У нас и не за такое отправляют в концлагерь. – Сказал хмурый Альберт.

 Девчата в лагере донашивали свою латаную-перелатанную одежду, привезённую из дома. На работу многие ходили в мужских мешковатых пиджачках, а на ногах - полученные деревянные колодки-башмаки.

 - Какие мы страшные!

 Потом дело наладилось. Немцы стали привозить и раздавать им разное гражданское платье, чистое и аккуратное. Распоряжалась дележом вещей переводчица из русских Валя.

 - Вот что значит знать язык. - Шустрая Сашка на выделении одежды познакомилась с ней.

 И удумала приносить той из столовой, где работала, какой-то кусок съестного, сама не доев. Та давала кормилице при поступлении вещей первой выбрать, что ей нравилось и подходило.

 - Кто смел, тот и съел. - Ходила поговорка между лагерниками.

 А вещи-то привозили добротные, шерстяные, шёлковые и кашемировые. Валя-переводчица жила отдельно в своей комнате и потихоньку встречалась с мужчиной из Латвии.

 - Кому война, а кому мать родна! – вспомнила Сашка присказку, которую часто говорил отец.

 Работа на кухне-столовой для неё продолжалась. Как-то она заносила  тяжёлые кастрюли, наполненные до краев очищенной картошкой, и вдруг  почувствовала себя плохо.

 - Внизу живота схватило! – с болью выдохнула она. - Видно когда я таскала доски на пилораме, то надорвалась.

 Вот и сейчас у неё воспалилась печень. Тогда заведующая столовой мадам Штарк направила её в санчасть.

 - Работать пока не будешь.

 Медсестра, красивая блондинка Татьяна, делала ей прогревание три дня, пока не полегчало. Более того, по указанию мадам они больше не таскали здоровенные кастрюли с картошкой.

 - Их будут носить мужчины, двое голландских пенсионеров. – Велела заведующая. – Бэби за этим будет следить.

 - Данке!

 Старшим поваром на кухне работала местная женщина, её все звали Бэби. Однажды она предложила Александре сшить плиссированную юбку. Бэби имела швейную машинку "Зингер" и дала для юбки свой материал. Показала девушке журнал и сказала:

 - Выбирай себе моду!

 После всяких обмерок-примерок сострочила она Саше великолепную плиссировку и радости «остовки» не было конца. Шелехова, с благодарностью предложила Бэби выкопать на огороде картошку, но та сказала, что уже выкопала.

 - Нет нигде горя, закончилась война, и все люди мирно пьют чаи… - почудилось Саше, когда они обмывали обновку. 

 Помощником повара работал мужчина, его звали Гербак. Здесь в цеху он коптил колбасу, которую раздавал порциями на обед гражданским рабочим завода. Он всегда приносил по куску колбаски с батоном Татьяне и Саше.

 - Ешьте, вам ещё рожать.

 ***

 Скоро к ним добавилась новая девушка, Варя из Запорожья. Судьба вначале занесла её в трудовой лагерь в Люксембурге, потом вместе с группой местных девушек Варю направили сюда.

 - В лагере мне пришлось жить очень трудно, кормили плохо. – Вечером она рассказывала подружкам, как жила прежде. - Давали нам один литр баланды в обед и литр на ужин.

 - Как можно выжить с такой едой?

 - Привыкли. Работали мы по 12 часов в день. Голод заставил меня украсть у хозяина брюкву… Полицай поймал меня, и мне присудили двадцать пять плёток. Меня уложили на скамейку, привязали руки и ноги ремнём и били до потери сознания. Тогда они меня бросили в бассейн с водой и ушли, видно подумали, что я умерла, а я живая осталась.

 - Вот ужас!

 Девчата замолчали, радуясь в душе, что подобное не случилось с ними. Люксембургские девушки Мария, Жанна, Джерми и «остовки» Сашка с Варей были основной «ударной силой» по кормежке спешивших в столовую на обед гражданских рабочих.

 - Подавайте скорее! – подгоняли они друг друга.

 Раздавали супы и второе Мария и землячки, они могли общаться на своём языке. Ну, а на подхвате были русские девчата, чуть что, они тут как тут.

 - Сашка, тащи тарелки!

 На второе работягам подавали на тарелках алюминиевых, разделённых на три отделения, картошку с соусом, красную тушёную капусту, и яблочное пюре.

 - Так жить можно. – Удивилась Варя и присвистнула: – У нас мужиков так не кормят.

 Мария была страсть, какой заводной. Говорит-показывает Татьяне, давай мол, кто быстрее стулья перевернёт сиденьями поверх столов. Наперегонки делают, хохочут. Потом вдвоем по просторной столовой танцуют, как могут…

 - Лишь бы комендант не заприметил.

 - Заимел дурацкую привычку появляться в любом месте, как чёрт из табакерки.

 Где-то Мария раздобыла велосипед, и после дел они с Жанной катались по лагерю, пока Санька не зарулила в колючую проволоку ограждения…

 - Все ноги себе оцарапала.