Сталин. Жизнь одного вождя

Военные проекты были не единственной причиной быстрого роста государственных расходов в последние годы жизни Сталина. Многочисленные документы свидетельствуют об особом пристрастии вождя к масштабным дорогостоящим объектам, многие из которых в официальной пропаганде называли «сталинскими стройками коммунизма». Это были крупные гидроэлектростанции, каналы, железные дороги в труднодоступные заполярные районы СССР. Для укрепления связи с вновь приобретенными территориями на Дальнем Востоке было предусмотрено строительство паромной переправы и огромного (13,6 км) тоннеля под проливом на остров Сахалин, а также железной дороги, соединяющей тоннель с существующей железнодорожной сетью, и т. д. Как обычно, в сталинской системе за броским пропагандистским фасадом скрывалась неприглядная действительность. «Стройки коммунизма» по большей части возводились руками заключенных[868].

Непомерное увеличение программ капитального строительства, множившиеся гигантские проекты ввергли советскую экономику в очередной инвестиционный кризис. Наращивание затрат сопровождалось ростом потерь в незавершенном строительстве, а это, в свою очередь, требовало дальнейшего увеличения финансирования. Неэффективность такой политики стала вполне очевидна в 1951–1952 гг. Планы капитального строительства не выполнялись, пуск новых предприятий затягивался. Дополняли картину стагнация сельского хозяйства и социальной сферы – основных доноров тяжелой индустрии. Несмотря на это, разработанные при жизни Сталина планы на 1953 г. предусматривали новый скачок капитальных вложений[869]. Этот курс неизбежно вел в тупик. В последние годы жизни Сталин упорно повторял ошибки, допущенные во время форсированной индустриализации первой пятилетки.

Насколько можно судить по известным документам, в высших эшелонах власти эти трудности всерьез не обсуждались. Сам Сталин до конца жизни оставался консервативным приверженцем экспансии тяжелой промышленности и гонки вооружений любой ценой. На ограниченные уступки и корректировку курса, как и ранее, он соглашался лишь под давлением проблем, достигших крайней стадии обострения. Явно не осознавая угрозы общего кризиса системы, Сталин неохотно реагировал лишь на его отдельные, наиболее очевидные проявления.

Как обычно, сигналы о приближении бедствия пришли из самого неблагополучного сектора советской экономики – сельского хозяйства. Деревня наиболее болезненно реагировала на диспропорции экономического развития, на новые повинности и налоги, сопровождавшие рост государственных затрат. Задавленное неэффективной колхозной системой, сельское хозяйство находилось в тяжелейшем состоянии и не могло прокормить страну. Особенно плохо обстояли дела в животноводстве. Даже по официальным данным, поголовье коров на начало 1953 г. сохранялось на уровне не лучшего 1939 г. и более чем на треть недотягивало до показателей 1928 г. Поголовье свиней к 1953 г. только-только достигло уровня 1928 г.[870] Бесконечные жалобы, поступавшие в Москву из деревни, рисовали отчаянную картину. Некоторые из этих сигналов достигали Сталина.

Среди писем снизу за октябрь-ноябрь 1952 г., выделенных для личного доклада Сталину, были несколько жалоб из разных областей СССР о тяжелом положении в колхозах[871]. Ветеринар из Орехово-Зуевского района Московской области Н. И. Холодов, как и авторы других писем из деревни, призывал стимулировать труд колхозников, не заставлять их работать практически бесплатно. О положении в сельском хозяйстве Холодов писал:

Согласно нашей прессы, в сельском хозяйстве мы имеем громадные достижения […] Посмотрим же на самом деле как обстоит дело в действительности. Рожь кое-как скошена, кое-как потому, что при уборке были колоссальные потери […] Картофель вроде убран, но что это за уборка? Его убирали мобилизованные рабочие с фабрик и заводов, у которых на этот период сохраняется зарплата на 50 %, и они не старались собрать весь картофель, потому что они в этом не заинтересованы, они старались побыстрее освободиться и собирали только то, что было наверху […] Те перь перейдем и посмотрим на животноводство. О нем даже совестно говорить – годовые удои молока из года в год не превышают 1200–1400 литров на фуражную корову. Это смешно – это дает средняя коза […][872]