Сталин в преддверии войны

Однако с победой фашистского режима в Италии в 1922 году, его распространением в ряде стран Европы Коминтерн и ВКП(б), сначала (1923 г.) правильно оценив фашизм как «классовый боевой отряд буржуазии», в дальнейшем (с 1924 г.) изменили свои оценки, причислив к союзникам фашизма и социал-демократические партии. Ленинская идея создания «единого рабочего фронта в борьбе за хлеб и мир» была подменена отказом от какой-либо «политической коалиции с контрреволюционной социал-демократией»[6]. Провал революционных выступлений пролетариата в Болгарии и Германии в 1923 году, порожденный неготовностью рабочих организаций к такой форме борьбы, был истолкован Коминтерном как результат предательства социал-демократов. Г. Зиновьев в январе 1924 года провозгласил социал-демократию «крылом фашизма»[7].

После смерти Ленина, несмотря на явный спад революционного движения, некоторые влиятельные коммунисты (и прежде всего Л. Троцкий) полагали, что мировая революция все же охватит планету в ближайшие годы. По-новому вставал вопрос о соотношении ролей страны победившего пролетариата и мирового коммунистического движения на пути к всемирной революции. Зиновьев и его сторонники, в том числе Сталин, в то время считали, что «революция победившей страны должна рассматривать себя не как самостоятельную величину, а как подспорье, как средство для ускорения победы пролетариата во всех странах». Советское государство, по мысли Сталина, могло служить «могучей базой» для дальнейшего развертывания мировой революции[8]. Однако он полагал, что ставить вопрос о военном выступлении «против кого-нибудь» «при осложнениях в окружающих нас странах» было бы неверно. В то же время в случае войны между империалистическими государствами или выступления империалистов против сил революционного движения, подчеркивал он, «нам не придется сидеть сложа руки — нам придется выступить, но выступить последними. И мы выступим для того, чтобы бросить решительную гирю на чашу весов, которые могли бы перевесить»[9]. К середине 20-х годов и Коминтерну, и советскому руководству стало ясно, что ожидать «мировой революции» в обозримом будущем не приходится. Это позволило Сталину усилить свой тезис о необходимости для мирового пролетариата всемерно содействовать укреплению Советского Союза как главной базы революционного движения в мире.

В 1927 году, когда, по мнению советского руководства, усилилась военная угроза СССР со стороны мирового империализма (как впоследствии выяснилось, этот вывод был ложным), Сталин заявил, что главным критерием интернационализма является готовность защищать СССР, всячески содействовать его рабочему классу в решении созидательных задач. VI конгресс Коминтерна (1928 г.) включил этот тезис в свою программу.

Так происходило постепенное подчинение интересов «мировой революции» национальным интересам Советского Союза (в сталинском понимании). Всемерная помощь государству рабочих, особенно в укреплении оборонной мощи СССР, который виделся из Кремля как «осажденная крепость», мыслилась как первостепенная задача коммунистов всего мира. При этом главным врагом революционного пролетариата объявлялись «социал-соглашатели», «социал-фашисты», как стали именовать социал-демократические партии.

Такая политическая линия раскалывала рабочее движение, делала из социал-демократов противников коммунистов, наносила ущерб интересам и социал-демократии, и Коминтерна, что наряду с другими факторами способствовало победе фашизма в Германии. С другой стороны, этот курс наносил вред и принципу мирного сосуществования, давая возможность западным демократиям объявить Советский Союз нежелательным партнером в области международных связей, так как он выступает за насильственное свержение существующего в других государствах строя. Несмотря на усилия советских дипломатов, преодолеть порог недоверия не удавалось: враждебность к СССР со стороны капиталистических стран Запада сохранялась.

На XV съезде партии (1927 г.) Сталин заявил, что война с капиталистическим миром неизбежна, однако, по его мнению, ее «можно оттянуть либо до того момента, пока не вызреет пролетарская революция в Европе, либо до того момента, пока не назреют вполне колониальные революции, либо, наконец, до того момента, пока капиталисты не передерутся между собой из-за дележа колоний»[10].

Все более культивировался образ «осажденной крепости», против которой готовит войну капиталистическое окружение. На VI конгрессе Коминтерна была принята резолюция, в которой говорилось: «…Пролетариат Советского Союза не предается иллюзиям о возможности прочного мира с империалистами. Он знает, что нападение империализма на Советскую власть неизбежно, что в процессе мировой пролетарской революции неизбежны и необходимы войны пролетарских государств с буржуазными, войны за освобождение мира от капитализма»[11].