Сталин шутит...

«Говорят, далее, что камнем преткновения является наш советский строй, коллективизация, борьба с кулачеством, антирелигиозная пропаганда, борьба с вредителями и контрреволюционерами… Но это уж становится совсем забавным. Им, оказывается, не нравится советский строй. Но нам также не нравится капиталистический строй. (Смех. Аплодисменты.)…Что касается Беседовских, Соломонов, Дмитриевских и т. п., то мы и впредь будем выкидывать вон таких людей, как бракованный товар, ненужный и вредный для революции [7]. Пусть подымают их на щит те, которые питают особые симпатии к отбросам. (Смех.)…Среди парижских буржуев имеется большой спрос на этот бракованный товар. Что же, пусть импортируют его на здоровье. Правда, это несколько обременит импортные статьи торгового баланса Франции… Но это уже их дело. Давайте, не будем вмешиваться во внутренние дела Франции». (Смех. Аплодисменты.)

«Собираясь на свои фракционные собрания, они (оппозиционеры. — Л. Г.) обычно прикидывали: подождем до весны, авось партия провалится с посевами, — тогда и ударим как следует. Весна, однако, не давала им никаких плюсов, так как посевы проходили благоприятно. Тогда они вновь прикидывали: подождем до осени, авось партия провалится с хлебозаготовками, — тогда и ударим по ЦК. Однако осень также подводила их, оставляя их на бобах. И так как весна и осень повторяются каждый год, то бывшие лидеры правой оппозиции продолжали отсиживаться, вновь возлагая свои надежды то на весну, то на осень». (Общий хохот всего зала.)

«Особенно смешные формы принимают у них (у оппозиционеров. — Л. Г.) эти черты человека в футляре при появлении трудностей, при появлении малейшей тучки на горизонте. Появилась у нас где-либо трудность, загвоздка — они уже в тревоге: как бы чего не вышло. Зашуршал где-либо таракан, не успев еще вылезть как следует из норы, — а они уже шарахаются назад, приходят в ужас и начинают вопить о катастрофе, о гибели Советской власти. (Общий хохот.)

Мы успокаиваем их и стараемся убедить, что тут нет еще ничего опасного, что это всего-навсего таракан, которого не следует бояться. Куда там! Они продолжают вопить свое: „Как так таракан? Это не таракан, а пропасть, гибель Советской власти“… И — „пошла писать губерния“… Бухарин пишет по этому поводу тезисы и посылает их в ЦК, утверждая, что политика ЦК довела страну до гибели, что Советская власть наверняка погибнет, если не сейчас, то по крайней мере через месяц. Рыков присоединяется к тезисам Бухарина, оговариваясь, однако, что у него имеется серьезнейшее разногласие с Бухариным, состоящее в том, что Советская власть погибнет, по его мнению, не через месяц, а через месяц и два дня. (Общий смех.)Томский присоединяется к Бухарину и Рыкову, но протестует против того, что они не сумели обойтись без тезисов, не сумели обойтись без документов, за которые придется потом отвечать: „Сколько раз я вам говорил, — делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов…“» (Гомерический хохот всего зала. Продолжительные аплодисменты.)

18

Крупные западные деятели литературы и искусства посещали СССР и стремились встретиться со Сталиным. Не был исключением немецкий писатель Эмиль Людвиг (несколько его произведений знакомы русскому читателю; были переведены в послесталинский период). 13 декабря 1931 года Сталин дал ему аудиенцию. Беседа шла на самые разные темы и получилась пространной, интересной. В том числе она продемонстрировала тонкую иронию вождя. Когда он говорил о сильном духе барства и феодальной аристократии, от которого до сих пор не избавились в западноевропейских государствах, то Э. Людвиг не удержался и заявил ему:

— Вы даже не подозреваете, как вы правы.

— Как знать, может быть и подозреваю.

Так и представляешь себе вождя, прячущего в усы свою улыбку…

Другой забавный эпизод беседы связан со следующим вопросом Э. Людвига и ретроспективным ответом Иосифа Виссарионовича:

— Не считаете ли вы, что у немцев как нации любовь к порядку развита больше, чем любовь к свободе?

— …В 1907 году, когда мне пришлось прожить в Берлине 2—3 месяца, мы, русские большевики, нередко смеялись над некоторыми немецкими друзьями по поводу этого уважения к законам. Ходил, например, анекдот о том, что когда берлинский социал-демократический форштанд назначил на определенный день и час какую-то манифестацию, на которую должны были прибыть члены организации со всех пригородов, то группа в 200 человек из одного пригорода, хотя и прибыла своевременно в назначенный час в город, но на демонстрацию не попала, так как в течение двух часов стояла на перроне вокзала и не решалась его покинуть: отсутствовал контролер, отбирающий билеты при выходе, и некому было сдать билеты. Рассказывали шутя, что понадобился русский товарищ, который указал немцам простой выход из положения: выйти с перрона не сдав билеты…

19