Сталин против рептилоидов

— Возьмёте мой автомобиль. Найдёте тихое место, о котором доложите лично мне, и будете спокойно ждать приглашения на просмотр. Как она что-то опознает, вы проводите товарища Катю до места её проживания. Задача ясна?

— Предельно ясна! — отвечал ему товарищ Буханкин.

— Есть беречь товарища Катю! — сказал Тыжных.

Товарищ Артузов посмотрел на их серьёзные лица и напутствовал:

— Идите, и будьте внимательны, товарищи!

Глава 3

Памятник Александру II (да и другим старорежимным угнетателям) в Кремле был давно снесен. Везде царила суета обустройства, новые власти приспосабливали собственность царей-эксплуататоров для нужд новой пролетарской власти.

Столовая, что в Грановитой палате, уже работала с половины седьмого утра. Товарищ Сталин, просидевший всю ночь за работой, ходил туда выпить чаю и съесть что-нибудь. Он готовился к важному заседанию. В городские партийные структуры он готов был представить ряд кандидатур, проверенных партийцев. Он надеялся, что партийный пленум, а затем и ГорСовет одобрит его кандидатуры.

Он шёл по третьему этажу Большого Кремлёвского дворца в полном одиночестве вдоль бесконечных огромных окон, ещё раз обдумывая доводы для прений, если прения конечно случатся. Встав, он раскурил трубку и почти продолжил движение, когда услышал за спиной быстрые шаги. Сталин был удивлён. Рано ещё для советских и партийных работников. Ночь и раннее утро было его время — время, когда можно работать в тишине и спокойствии. Товарищ Сталин обернулся и увидал суетливого человека с котомкой. Он догонял Сталина и ещё издали стал кланяться и прижимать руку к сердцу.

В этих стенах, такое поведение было неестественным. Иосиф Виссарионович, попыхивая трубкой, вцепился взглядом в приближающегося человека. И когда тот приблизился, спросил с характерным акцентом:

— Вы ка мнэ, таварищ?

— Как я рад, как я рад, товарищ Сталин, что нашёл, наконец, Вас — запыхавшись, говорил молодой человек.

— Чэм магу памочь?

— Моя фамилия Хрущёв, мы с Вами воевали на одном фронте.

— На каком? — не мог вспомнить Иосиф Виссарионович.

— На Царицынском, я там комиссаром был. В семьдесят четвёртом полку. Не помните меня? Я-то Вас прекрасно помню, вы уж как скажите на совещании, так… Что аж кровь…

— Чем я Вам могу помочь? — жёстко прервал его Сталин.

— Товарищ Сталин, я по поводу должности, сейчас я на Украине живу, партсекретарь техникума в Юзовке. А хотелось бы большой работы, размаха, и чтобы здесь была, в Москве. Я тут в Москве себя так прекрасно ощущаю, прям горы готов сворачивать. Дайте мне горы посворачивать! Я согласен на самую мелкую должность, и Вы не пожалеете, товарищ Сталин.

Человек был суетливый и казался Сталину не серьёзным:

— Дворником — пойдёте? Фронтом работ и масштабом мы Вас обеспечим. Горы для Вас найдём, товарищ Хрущёв. Москве нужен Ваш размах. Хорошие дворники нам нужны.

— Дворником? — Хрущёв осёкся. — Как — дворником⁈ Я ж партработник! Я ж с вами на Царицынских фронтах…. Я…

— Партработник? — Сталин смотрел с прищуром. — А чем же Вам, товарищ Хрущёв, Ваше место не нравится?

— Товарищ Сталин, это ж Украина, — Хрущёв всем своим видом пытался показать всю безнадёжность ситуации. — Где ж там размах, там же украинцы живут!

— И что в них не так?

— Да всё не так, мелкобуржуазный народ. Харьков, Донецк, Николаев или Херсон, ничего не скажу, народ сознательный, рабочий, а дальше дело швах. Молодёжь из сёл приезжает в техникум, а мысли только про пайку, да про: «а жупан когда выдадут?». Никакая мировая революция людям не нужна — селяне. А взрослые так и вовсе учиться не хотят, говорят: «А зачем мне учиться, я газет не читаю, там брехня одна. Мне что нужно — то поп расскажет». И так все поголовно. Ничего не хотят кроме сала, да горилки. И ни о чём не мечтают.

— Совсем ни о чём? Такого быть не может. — Не верил ГенСек ЦК РКПб.

— Нет, ну конечно мечтают, о вишнёвом садике, возле хатынки, о поросе, да чтобы пан был добрый, чтобы есть давал вволю, в общем, никакой пролетарской сознательности. Тёмный народ. Одно слово — селяне.

— Извините, товарищ Хрущёв, но другого народа у партии для вас пока нет, работайте с этим — холодно сказал Иосиф Виссарионович. — Каждый день работайте, кропотливо работайте с людьми в целом, и с каждым отдельно взятым человеком. И я уверен, скоро Вы увидите их благодарность. А значит — и благодарность партии.

Товарищ Сталин говорил эти правильные слова, но сам в них верил не до конца. И не потому, что не верил в украинский народ, а потому, что не верил украинским коммунистам. Он знал, что значительная их часть — люди в партии временные, приспособленцы. Он вспоминал доклад руководителя украинских чекистов, товарища Манцева, который передал ему товарищ Дзержинский. Манцев писал, что украинцы идут служить в органы, надеясь на хорошие пайки, и сразу уходят оттуда, как выясняют, что в органах «дают мало». А когда таких товарищей пытаются устыдить по партийной линии, так и вовсе пишут заявления на выход из партии.