Сталин против рептилоидов

– Зря ты Валька, я ж не в том роде,– оправдывался Свирид, косясь на Ракель Самуиловну, а та только улыбалась и цвела.

Тем не менее, ребята стали уносить стулья и расходиться. А к Свириду подошёл Васька Ярохин и тихо сказал:

– Слушай, Свирид, ты, конечно, спи у нас, а мы уйдём, вот только простыней у нас нет.

– Как же так нет, вам же комендант выдавал?– Искренне удивился Тыжных.

– Да выдавать то выдавал, да мы их ещё в зиму на портянки извели, так что спи так.

– Вот дураки сермяжные,– огорчался Свирид, – ну как так можно, учат вас культуре, учат, простыни государство даёт, а они их на портяны пускают, эх вы, вам дуракам и в хлеву очень прекрасно будет.

– Да ладно, сейчас всё найдём,– обещал Васька и закричал,– Валька, Валька, дай простыню чистую. Товарищу Незабудке без простыни никак. Она на фронтах в телегах не валялась.

Когда почти все уже ушли, Валентина принесла чистую простыню и, вручая её Ракель Самуиловне сказала, с намёком едким:

– Самая чистая во всём общежитии, вам будет сладко спать на ней. Сильно только не пачкайте.

Незабудка улыбнулась и промолчала.

Когда Валька ушла, Ракель Самуиловна произнесла, застилая кровать новой простынёй:

– А вы знаете, товарищ Тыжных, что вы нравитесь Валентине.

– Я? Вальке? А кто сказал?

– Да мне один мерин наржал!

– Чепуха. Валька она боевой товарищ по учёбе. В учебном деле ей цены нет.

– Да? Ну-ну. Свет тогда потушите.

– Сейчас, – произнёс Свирид, поверил патроны в револьвере, запер дверь и подпёр стулом, выключил свет, подошёл к кровати, стянул сапоги и завалился на неё в одежде.

А Ракель Самуиловна скинула туфли, сняла платье, стала снимать чулки потом дорогущий французский пояс для чулок. Пояс был произведением искусства, нечто среднее меду кружевами и плотными резинками, что утягивали даму от пупка до верха бедра, придавая ей необыкновенную стройность. Оставшись в совсем лёгкой нижней рубашке, она подошла к окну на цыпочках и поглядела в темноту. Постояла и, не закрыв окна, пошла легла. И тут же уснула, за секунду, то ли от того, что не спала уже два дня, то ли от переживаний и ста граммов водки.

А гражданин с жёлтым лицом, стоя внизу, и глядя вверх, не смог точно определить показалось ли ему или он действительно видел, что кто-то подходил к окну после того, как выключили свет. Он подумал, что дозвониться ему до руководства сейчас будет невозможно. Он даже не знал, где найти телефон ночью. Поэтому он пошёл, сел в машину, завёл мотор и поехал в контору, чтобы лично доложить товарищу Толмачёву о местонахождении разыскиваемой шлюхи. Ефрем был уверен, что это её они искали, и что сейчас она спит в этой убогой общаге для вонючих детей сиволапого мужичья.

Глава 15

Была уже ночь. В условленном месте на Маросейке, Иосиф Виссарионович увидел высокую фигуру в плаще и шляпе – его ждали. Он приказал остановить машину. Ожидающий открыл ему дверь. Сталин вышел и протянул руку для рукопожатия, хотя утром они уже виделись.

– Товарищи уже ждут?– Спросил он.

– Да, – отвечал товарищ Андреев.– Все в сборе.

Они прошли по узкому переулку между трёхэтажными зданиями, и вошли под арку, во двор, и сразу повернули налево. Там, у двери в цокольный этаж они остановились, но постучать не успели – им отворили. Пять ступенек вниз, и они были на месте.

Товарищ Андреев забрал у Сталина фуражку, и Иосиф Виссарионович отварил дверь, вошёл в комнату без окон, где за маленьким столом, под лампой, сидели три человека. Перед ними стояли стаканы с крепким чаем в подстаканниках, а над ними клубился табачный дым.

– Извините, что заставил ждать, товарищи,– сказал Сталин, здороваясь за руку со всеми присутствующими и садясь на свободный стул.

Товарищ Андреев принёс и поставил перед ним стакана чая. И вышел.

– Мы недолго ждали, Коба.– Сказал Дзержинский.– Сами только пришли.

Когда Сталин раскурил трубку, и придвинул к себе чай, Феликс Эдмундович начал:

– На правах самого осведомлённого, позвольте, начну я. Надеюсь, возражений не будет?

– Да брось, Феликс, давай без всего этого, мы не на ЦК,– Сказал Фрунзе,– а то ещё начнём стенограмму вести.

Товарищи засмеялись и Дзержинский заговорил:

– Прошлой ночью проститутка из бывших эсеров застрелила одного из ящеров, когда он собирался её ритуально сожрать.

– Молодец какая,– восхитился Киров.

– Как выяснилось, он был из семьи Зиновьева, семья решила устроить ей показательную экзекуцию, но товарищ Артузов и Эгунд, предоставили этой проститутке охрану.

– Охрану? Зачем?– Удивился Фрунзе.– Чтобы позлить их?

– Глупо их провоцировать,– сказал Киров.– Просто потеряем людей и всё.

– Товарищи, я уже довёл до сведения товарищей Артузова и Эгунда, что их действия были ошибочными. Но они объясняли это тем, что хотели выяснить, из какой семьи был жабрей. И для этого им нужна была эта проститутка. А потом они охрану сняли бы.

– Жабрей?– Сталин выпустил клуб дыма.– Что за жабрей, это фамилия ящера?

– Жабрей, это муж жабы, как метко подметил один из наших молодых сотрудников.– Отвечал Феликс Эдмундович, улыбаясь.

– Жабрей,– повторил товарищ Жданов и засмеялся.

Остальные товарищи тоже смеялись.