Сталин. По ту сторону добра и зла

Среди них были англофилы... Все они были несомненными западниками. Всюду — и на кафедрах университетов, и на думской трибуне — они стремились быть прежде всего «джентльменами»... Но при этом все они, начиная со своего идейного вождя и учителя Милюкова, оставались... «прекрасными теоретическими человеками»... Они превосходно разбирались в политике Древнего Рима, в эпохе Кромвеля, во всем, что рассказывали о прошлом их современники — историк Сеньбос или наши профессора-сеньбосы Виноградов и Платонов. Они были до предела «подкованными» во всем, что касалось прошлого — далекого и близкого. Но у них не было ни малейшего представления о реальных закономерностях современной жизни».

Однако в феврале 1917-го требовались совсем иные качества, и Ленин совершенно справедливо писал, что «эта партия... не может сколько-нибудь прочно властвовать в буржуазном обществе вообще, не хочет и не может вести по какому-нибудь определенному пути буржуазно-демократическую революцию... Кадеты — партия мечтаний о беленьком, чистеньком, упорядоченном, «идеальном» буржуазном обществе».

Мечтая о новом, Временное правительство вместе с тем считало себя преемником старой власти и намеревалось продолжать войну до «победного конца». Что же касается Петросовета, то кто был его истинным создателем и по сей день сказать невозможно. Одни исследователи считают инициаторами его создания руководителей Петроградского союза потребительских обществ. Другие отдают пальму первенства Петербургскому комитету большевиков, который якобы и принял решение об организации Совета.

Есть версия и того, что Исполком Совета рабочих депутатов, а сначала он назывался именно так, образовали освобожденные из «Крестов» революционным народом члены военно-промышленного комитета, которые будто бы прямо из тюрьмы отправились в Таврический, где вместе с представителями социалистических партий и основали Исполком. Но как бы там ни было на самом деле, 27 февраля из стен Таврического дворца, который стал в те дни центром политической жизни, вышло следующее воззвание:

«Граждане! Заседающие в Государственной думе представители рабочих, солдат и населения Петрограда объявляют, что первое заседание их представителей состоится сегодня в 7 час. вечера в помещении Государственной думы. Всем перешедшим на сторону народа войскам немедленно избрать своих представителей по одному на каждую роту. Заводы, имеющие менее тысячи рабочих, избирают по одному депутату...»

Так Исполком Петросовета впервые заявил о себе, и именно этот факт, по словам А.И. Деникина, имел «чрезвычайное и роковое влияние на весь ход последующих событий», поскольку параллельно с Временным правительством был создан орган неофициальной, но, несомненно, более сильной власти, борьба с которым оказалась не под силу правительству.

* * *

Почему-то принято считать, что поначалу Петросовет не собирался брать на себя властные полномочия и видел свою задачу «в добровольной передаче государственной власти буржуазии и ее Временному правительству». На самом деле это было не так. Члены Совета не хотели ни за что отвечать, а вот править они желали. Потому и принялись с первого же дня своего существования мешать правительству работать. И именно Исполком Петросовета уже 1 марта осчастливил страну одним из самых отвратительных творений Февраля — приказом № 1.

Выступивший на секретном заседании правительства, главнокомандующих и Исполкома Совета 4 мая 1917 года член Исполкома Скобелев так объяснил появление этого приказа: «В войсках, которые свергли старый режим, командный состав не присоединился к восставшим и, чтобы лишить его значения, мы были вынуждены издать приказ № 1. У нас была скрытая тревога, как отнесется к революции фронт. Отдаваемые распоряжения внушали опасения. Сегодня мы убедились, что основания для этого были».

Еще более откровенно высказался член Исполкома Иосиф Гольденберг. «Приказ № 1, — заявил он в своей беседе с французским писателем Клодом Анетом, — не ошибка, а необходимость. Его редактировал не Соколов: он является единодушным выражением воли Совета. В день, когда мы «сделали революцию», мы поняли, что если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией и революцией. Мы не колебались: мы приняли решение в пользу последней и употребили — я смело утверждаю это — надлежащее средство».

Этот самый Гольденберг забыл добавить только то, что этот приказ добил русскую армию, а вместе с ней и российскую государственность. Приказ давал солдатам «демократические права митингов и демонстраций и отменял «чинопочитание». В ротах, полках и батальонах создавались солдатские комитеты с правом обсуждения приказов и правом снимать неугодных командиров.