Сталин. По ту сторону добра и зла

15 февраля Коба отправил Онуфриевой очередную открытку с изображением слившейся в поцелуе скульптурной пары. «Целую Вас ответно, — написал он на открытке, — да не просто целую, а горячо (просто целовать не стоит). Иосиф». А еще через две недели один из агентов докладывал о том, что «около 2 часов ночи, без надлежащего разрешения, забрав часть ценного своего имущества, И.В. Джугашвили выбыл из гор. Вологды неизвестно куда, будто бы по своим делам на неделю».

Прибыв в Москву, Коба отправился на квартиру члена ЦК РСДРП и по совместительству агента охранки Р.В. Малиновского и с восторгом сообщил ему о задании вождя. В тот же день его «кураторы» получили записку следующего содержания: «Избраны члены Русского бюро ЦК, куда вошли: Тимофей, Серго и Коба, к ним присоединен в роли разъездного агента Филипп; всем поименованным лицам назначено жалованье по 50 руб. в месяц».

И надо ли говорить, что в Закавказье Коба отправился в сопровождении агентов наружного наблюдения. 29 марта он провел в Балханах совещание руководящих работников-большевиков, на котором была принята резолюция в поддержку решений Пражской конференции. Как и всегда, Коба выступил с уничтожающей критикой закавказских меньшевиков.

Вскоре он вернулся в Москву, и начальник Московского охранного отделения П.П. Заварзин телеграфировал в Петербург: «9 апреля Николаевского вокзала поездом № 8 выехали Москвы Петербург центровики эсдеки Серго и кооптированный Коба. Примите наблюдение, филеров Андреева, Атрохова, Пахомова верните. Ликвидация желательна, но допустима лишь местным связям без указания источника на Москву».

Коба ушел от слежки и, без особых приключений добравшись до Петербурга, поселился на квартире рабочего-большевика Николая Гурьевича Полетаева, который являлся членом III Думы и издавал большевистскую газету «Звезда». Полетаев пользовался депутатской неприкосновенностью, и на его квартире Коба чувствовал себя в полной безопасности.

Полетаев привлек Кобу к изданию газеты «Звезда», в которой он опубликовал около десяти своих статей. В то же время он вместе с депутатами Думы Полетаевым и Покровским и двумя литераторами Ольминским и Батуриным готовил первый номер «Правды». Инициатором ее издания был сын казанского купца большевик В.А. Тихомиров, который и предложил после получения наследства Ленину помощь в издании легальной большевистской газеты. Ленин согласился, и Тихомирнов через студента Петербургского политехнического института В.М. Скрябина внес деньги в партийную кассу.

Первым секретарем «Правды» стал Федор Федорович Ильин, который будет больше известен под фамилией Раскольников. 22 мая 1912 года он был арестован, и его должность занял уже сам Молотов. Надо полагать, что в те же дни он познакомился и с Кобой, и, судя по всему, это знакомство было далеко не самым приятным в его жизни. По рассказам некоторых сотрудников «Правды», Коба очень быстро продемонстрировал товарищам по редакции капризность и неуступчивость. Но как бы там ни было на самом деле, 22 апреля первый номер «Правды» вышел в свет. Коба выступил в ней с большой статьей, в которой обещал с честью пройти через все тернии.

И, как выяснилось, не зря. Стоило ему только покинуть в тот же самый день депутатскую квартиру Полетаева, как его арестовали и препроводили в тюрьму. А еще через полтора месяца приговорили к ссылке в Нарымский край Томской области под гласный надзор полиции сроком на три года.

Однако радость полиции была преждевременной. В Нарыме, где в то время существовало два бюро по содействию побегам, одно — эсеровское, а другое — социал-демократическое, Коба пробыл всего 38 дней. И уже 2 сентября полицейский надзиратель Титков докладывал: «Проверяя, по обыкновению, каждый день свой участок административно-ссыльных в городе Нарыме, сего числа я зашел в дом Алексеевой, где квартируют Джугашвили Иосиф и Надеждин Михаил, из них первого не оказалось дома. Спрошенная мною хозяйка квартиры Алексеева заявила, что Джугашвили сегодняшнюю ночь не ночевал дома и куда отлучился, не знает...»

В Петербург Коба попал в самый разгар избирательной кампании в IV Государственную думу и сразу же включился в работу. А затем Ленин попросил его приехать в Краков. Побывав на проходившем в конце 1912 — начале 1913 года в Кракове совещании ЦК РСДРП с партийными работниками, он уехал в Вену, где по поручению Ленина принялся за работу над статьей о национальном вопросе.

Доверие вождя значило для Кобы многое. Оно не только помогало ему закрепиться на хорошем счету у главного марксиста России, но и открывало известные перспективы на будущее, поскольку он был единственным разбиравшимся в национальном вопросе в окружении Ленина. И, по всей видимости, Коба явно грешил против истины, когда писал «другу» Малиновскому: «Пока сижу в Вене и пишу всякую ерунду». Впрочем, писал он эту «ерунду» не один, ему помогали Ольга Вейланд, которая блестяще знала немецкий язык и обеспечивала его материалами, и, как говорят, Н.И. Бухарин.