Первым, кого встретил Коба в Сольвычегодске, был тот самый Иосиф Федорович Дубровинский, с которым он некогда постигал азы марксизма и который уже очень скоро благополучно бежал. Были здесь и другие политические ссыльные, среди которых наиболее выделялась Стефания Леандровна Петровская. В 1902 году Стефания окончила гимназию и поступила на Высшие женские курсы. В 1906 году она уехала в Москву, где и была арестована, но из-за недостатка улик освобождена. Однако уже на следующий год ее привлекли по новому делу и летом сослали в Вологодскую губернию на два года. В Сольвычегодске она вступила в гражданский брак со ссыльным Павлом Семеновичем Трибулевым.
Сегодня уже никто не скажет, как развивались отношения между Кобой и этой самой Стефанией, но то, что она после ссылки отправилась не в Москву, а в Баку, где обосновался после своего очередного побега Коба, на кое-какие мысли наводило.
Особенно близко Коба сошелся с грузинским социал-демократом Асатиани, который проживал в довольно шумном доме Матрены Прокопьевны Кузовковой. Его жена умерла, и добрая, и любвеобильная вдова быстро утешила пламенного революционера. Они жили душа в душу, и Асатиани совсем не смущал ни тесный дом, ни семеро по лавкам. Детей у доброй вдовы было и на самом деле много, и если бы в один прекрасный день в ее доме собрались все ее постояльцы, то каждый из них нашел бы, по крайней мере, одного ребенка, похожего на него.
Такой жизнью мог бы зажить и сам Коба, однако его мало привлекала семейная идиллия, и летом он снова решил бежать. Чтобы не привлекать к себе внимания, деньги Коба на этот раз собрал среди ссыльных. Ну а чтобы оставить их вне подозрений, деньги были проиграны ему в карты. Причем бежал он, как повествует легенда, переодевшись в сарафан.
Добравшись до Котласа, Коба сел на пароход, который и доставил его в Вятку. Из Вятки он отправился в Петербург. Первым, кого он встретил в столице, был С.Я. Аллилуев, который отвел его на конспиративную квартиру дворника Савченко. Как и все старшие дворники и швейцары, тот состоял на связи с полицией и был у нее на хорошем счету. Здесь беглец как следует отдохнул, повидался кое с кем из членов большевистской фракции III Думы и двинулся дальше на юг.
Но стоило ему только появиться в Баку и приложить руку к выпуску «Бакинского пролетариата», как в охранке появилось донесение ее агента: «К типографии имеют отношение Коба, Шаумян, Джапаридзе...» Им удалось издать еще несколько номеров, после чего Сурен Спандарян был арестован, а Шаумян с Кобой поспешили в Тифлис. Но едва он появился в столице Грузии, как полиция получила очередное донесение. «Приехавший, скрывшийся из Сибири, сосланный туда из Гори, социал-демократ, известный в организации под кличкой Коба, или Сосо, — сообщал секретный сотрудник охранки по кличке Фикус, — работает в настоящее время в Тифлисе...» Другой сексот по кличке Уличный сообщал: «Известный большевик Коба приехал в Тифлис и возобновил работу в партии».
В таких условиях нельзя было и думать о работе, и Коба вернулся в Баку, где с огромным трудом избежал ареста. «Октябрь 1909 года, — вспоминала жена П. Джапаридзе. — У нас на квартире Иосиф Сталин и Серго Орджоникидзе. Вдруг появляется помощник пристава с двумя городовыми с целью ареста Джапаридзе. Моментально сообразив, что арест одновременно трех, очевидно, большевиков был бы слишком большой удачей, помощник пристава решил предварительно созвониться с начальством.
Охранять счастливую находку он оставил городовых: одного у парадного, другого у черного хода. Мы стали раздумывать, каким образом дать возможность уйти Сталину и Серго. Ясно было, что надо спровадить одного из городовых. 10 рублей «на расходы» спасли положение: один из городовых был послан за папиросами, а Сталин и Орджоникидзе, воспользовавшись этим, быстро ушли. Каково было бешенство помощника пристава, вернувшегося в нашу квартиру и заставшего только П. Джапаридзе...»
Однако далеко Коба не ушел, и уже через несколько дней сексот Михаил докладывал: «Скорым поездом № 11 в 6 час. вечера Коба выехал в Тифлис на конференцию. Там будет решаться вопрос об издании общего для Кавказа органа «Кавказский пролетарий» и другие, связанные с этим вопросы. На этой неделе Коба вернется и сейчас же приступит к постановке техники. Кому перейдет это дело в случае его ареста — неизвестно, поэтому это крайне нежелательно, так как во всех отношениях повредит делу».
Начальник Бакинского отделения Мартынов был полностью согласен с Михаилом и в своей телеграмме начальнику Тифлисского охранного отделения писал: «Арест Кобы, безусловно, нежелателен в виду грозящего провала агентуры и потери освещения предстоящей ликвидации местной организации и ее техники».