Сталин<br />(Предтеча национальной революции)

— А теперь, — обратился Ленин к Сталину, — пойдем на радиостанцию. Она нам сослужит службу. Мы объявим о смещении Духонина и о назначении Крыленко и обратимся к солдатам через голову командного состава с призывом — окружить генералов, прекратить военные действия, связаться с австро-германскими солдатами и взять дело мира в свои руки.

Слово «мир!», брошенное в солдатскую массу, возымело свое действие. Ни генералы, ни армейские организации не смогли сдержать солдат. Армия стала на сторону кучки людей в Петрограде, объявивших себя правительством и давших им мир. Через некоторое время не стало ни ставки, ни Духонина, ни армии.

Скоро последовал Брестский мир. Войны внешней не стало. Но зато страна пылала в Гражданской войне. В ее шуме разгон учредительного собрания прошел незаметно. Мало кого интересовал этот живой труп.

…В огне Гражданской войны окрепла, закалилась, стала подлинной властью советская власть. Окрепли, закалились и ее люди. Были изжиты туманившие мозг книжные иллюзии, поняли, что без чиновников, без постоянной армии, без твердых форм государственности существовать и бороться нельзя — и создали заново и сеть учреждений, и кадры новых чиновников, и постоянную армию. Из недавнего хаоса вырисовались формы новой громадной и крепкой государственной постройки. И Ленин со свойственной ему гибкостью подвел под новую государственность теоретический фундамент, заявив, что социализм есть не что иное, как государственный капитализм, напоминающий строем своим военно-промышленную диктатуру Германии 18-го года, плюс власть трудящихся.

…Сталин в этом периоде играет все б'oльшую роль. Его имя мелькает во всех исторических документах той эпохи. Он — вместе с Лениным и Троцким — ведет переговоры с украинской радой, кончающиеся ультиматумом и объявлением войны ей. Он — вместе с Лениным и Бухариным — разрабатывает «Декларацию прав трудящихся». Он входит в комиссию по разработке первой советской конституции. Он один из руководителей «Правды». Во всех решающих вопросах дня слышится его твердый голос.

Когда обсуждается вопрос об объявлении вне закона кадетов и о роспуске учредительного собрания, он первый высказывается «за».

— Или-или, — говорит он. — На полпути останавливаться нельзя. Гражданская война началась. Стрельба открыта. В настоящее время мы должны добить кадетов, или они нас добьют, потому что они открыли по нас стрельбу.

Когда обсуждается вопрос о Брестском мире и в партии опять колебания и раскол, и Троцкий и Бухарин против Ленина, и у каждого своя, исключающая другие, точка зрения, Сталин неизменно поддерживает Ленина и голосует вместе с ним в решающие моменты. Это он советует Ленину, когда тот не собирает большинства в высших органах партии, прибегнуть к решительным мерам, к новому перевороту, опереться на штыки матросов. И Ленин в этом периоде настолько чувствует потребность в Сталине, что когда из Бреста приходят сообщения от Троцкого и надо принять немедленное решение, а Сталина в Москве нет, Ленин сообщает Троцкому:

— Мне бы хотелось сначала посоветоваться со Сталиным, прежде чем ответить на ваш вопрос.

И только через три дня вновь телеграфирует Ленин:

— Сейчас приехал Сталин. Обсудим с ним и сейчас дадим вам совместный ответ.

Вот в этот период выковки из хаоса форм новой государственности, в эти дни и месяцы ожесточенной и упорной борьбы за овладение искусством управлять, Сталин начинает по-настоящему понимать, что такое власть, какая она громадная сила, какие неограниченные возможности открываются перед людьми, ею обладающими, если только они сами сильны. Вместе с тем эти дни показывают ему, что он один из тех, кто достаточно силен, чтобы управлять государством. И вот с этого момента он начинает сознательно стремиться к власти.

Но, вероятно, если б в это время он сказал кому-нибудь, что со временем он сам станет во главе государства — его высмеяли бы беспощадно. Один только Ленин внимательно — и порой с беспокойством — приглядывался к нему. Потому что Ленин громадной своей интуицией ощущает, куда идет, во что складывается этот человек. Но другие?

Сталина мало кто знает еще в этом периоде. Только небольшая группа верхов, да еще те, с кем он встречался прежде на подпольной работе.

Но люди верхушки смотрят на него по-прежнему свысока. Для них он только технический исполнитель планов Ленина, но не руководитель. Некоторые, как Троцкий, вообще полузамечают его.

Широкая же масса людей партии и Советов, кроме отдельных единиц, видит в нем случайного человека, серую, малопримечательную фигуру. В эти дни даже Антонов-Овсеенко, Коллонтай, Крыленко кажутся звездами по сравнению с ним.