Сталь разящая

Влад слушал ошеломлённо. Многое в рассказе было непонятно, но суть он уловил. Боже мой, изгнанница, бунтарь!.. Брала металл голыми руками!.. Ну вот хоть убей не мог он себе представить Чагу в этой роли!

— Чага, — растерянно сказал он, когда история кончилась. — Ты говоришь: если бы мы не нашли друг друга…

— Меня бы убил первый встречный, — тихо подтвердила она.

— Сталь разящая! — еле вымолвил Влад. — Слушай, как хорошо, что этим встречным оказался я!

— А тебя бы убил металл, — ещё тише добавила она.

— Конечно! — с чувством подтвердил Влад. — Если бы ты тогда не выбила у меня из рук… ту штуку. Спасибо!.. — Он помолчал, кашлянул. — Слушай, а Мать… Она что, твоя родная мать?

— Нет. — Кажется, Чага улыбнулась. — Она была Мать семейства. А мне доводилась… — последовало незнакомое слово, означавшее, по всей видимости, степень родства.

«А ведь и впрямь пошёл у меня язык! — с некоторым удивлением отметил Влад. — Болтаем вовсю…»

— Чага, — осторожно начал он. — А почему ты сейчас так боишься металла? Я знаю, бояться надо, но… не так же! Вот ты сказала: ты дважды к нему прикоснулась, и что?

— Меня оставили в степи, — напомнила Чага. Голос её снова зазвучал глуховато.

Влад рассмеялся.

— Глупая! Хорошо, что оставили! А иначе он бы убил тебя вместе с ними!..

Чага вздохнула и не ответила. Однако полог уже натянуть не требует. Значит, сдвиги есть…

Снова почувствовав желание, он повернул её к себе лицом и, умудрённый опытом, нежно взял губами мочку уха. В прошлый раз он начал было с поцелуя в губы, за что немедленно получил лёгкую, но звонкую затрещину. Выяснилось, что так здесь не принято. Развратник!.. Слава Богу, всё остальное было в точности как на Земле…

…Потом они снова отдыхали от любовных (супружеских?) ласк, и уже наплывала дремота, когда Влада посетила внезапная и несколько обидная мысль: а почему Чага, в свою очередь, так ни о чём его и не спросила? Нет, право, это было даже как-то оскорбительно… Неужели вот так просто возьмёт и уснёт?..

Он повернул голову и увидел, что Чага по-прежнему лежит на спине и смотрит в небо. Потом что-то вдруг изменилось в её взгляде. Влад тоже невольно поднял глаза, и сердце ёкнуло: по ласково мерцающему небосклону ползла наискосок тяжёлая крупная звезда. Значит, ещё не стартовали…

— Чага, — позвал он. — Видишь?

— Да.

— Я прилетел оттуда, Чага, — проговорил он, чувствуя, что хрипнет.

Казалось, она не услышала. Удивлённый её равнодушием, Влад приподнялся на локте, всмотрелся в тронутое обильным звёздным светом лицо и понял, что Чага лежит, буквально помертвев от страха. Наконец медленно повернула голову.

— Никому не говори… — произнесла она с тихой угрозой, и у Влада по спине побежали мурашки.

— Я… — растерялся он. — Только тебе… А почему?

— Убьют, — последовал мрачный ответ, и Чага снова стала смотреть на неторопливо переползающую звезду.

— А… за что?

Чага молчала. Потом всё-таки ответила через силу:

— Бегущая звезда. Когда она появляется, где-нибудь падает стальная птица… Никому не говори. Узнают — убьют.

Та-ак… Влад, слегка потрясённый, опустился на место. А туземцы-то, выходит, очень неплохо информированы… Бегущая звезда, стальная птица… Однако позвольте! Что значит узнают — убьют?.. А сама она разве не знает? Не убила же…

— Хорошо, Чага, — покорно сказал он. — Я никому не буду говорить… Но с тобой-то я могу об этом?..

— Со мной — да, — нехотя согласилась она.

Грузная звезда подползала уже к краю чернеющего бруствера.

— А знаешь, что это? — спросила он.

— Металл, — равнодушно отозвалась Чага.

Влад поперхнулся.

— М-металл… — вынужден был согласиться он. — Но это совсем другой металл! Он не убивает. Он служит людям. Там есть люди, Чага. Много людей. Таких, как я…

Звезда уже скрылась за кромкой развороченного бруствера, а Чага всё молчала.

— Там хорошо? — неожиданно спросила она, глядя в мерцающую бездну.

— В моём мире? — уточнил Влад. — Да, Чага. Там хорошо.

Она снова повернулась к нему, и в голосе её прозвучало какое-то совершенно ребяческое изумление:

— Если там хорошо, зачем вы летите сюда?

— Зачем? Да ради вас!

— Ради кого? — Она в самом деле не понимала.

— Ради тебя, — сказал Влад. — Ради твоих близких. Ради всех людей.

— Ради моих близких? — Она пристально всмотрелась в его лицо. Пристально и тревожно. — Ради Стрыя? Ради Колченогой?

Влад понял наконец, о чём она, и его обдало жаром.

— Видишь ли, Чага… Любой эксперимент всегда бывает чреват… э… — с запинкой проговорил он по-русски и стал думать, как бы это теперь перевести.

«Какой-то совершенно дурацкий разговор», — растерянно подумал он, так и не справившись с переводом.

— Пойми ты! Мы остановим металл! Он не будет летать над степью!

Чага вздохнула.

— Если бы он не летал над степью, — сообщила она, — людей бы уже не было.

— Не понимаю! — сердито сказал Влад. — Объясни.

Чага молча смотрела в небо. Потом губы её шевельнулись, и она заговорила нараспев: