Стадион

— Между прочим, Шиллинг бывает очень веселым в компании, — заметил Джон Хивисайд.

— Да, я слышал. Ну как, Эрика, согласны?

— Согласна, — весело ответила Эрика.

Почему–то ей казалось, что в том новом году все будет по–другому, гораздо счастливее и веселее, и даже встреча с Томом Гаркнесом казалась девушке символической. Теперь–то наверное все пойдет хорошо. И хочется, чтобы скорее наступил этот вечер, встреча нового — тысяча девятьсот пятьдесят второго года.

В холл медленно вплыла тяжелая, бесформенная туша миссис Шиллинг.

— По–моему, уважаемые господа, вам пора спать, — напомнила она монотонным голосом, словно читая молитву.

— Истинная правда, — весело откликнулся Гаркнес, — считайте, что мы уже спим, миссис Шиллинг.

На следующее утро Эрика несколько раз пытливо взглядывала на Тома, но он не отвечал на эти взгляды; быть может, он даже не понимал их значения. Ведь для него разговор о случайной встрече в Осло ровно ничего не значил. Если бы он только знал, как это было важно для Эрики!

Так прошло два дня, и наконец девушка не выдержала.

— Ну как, еще не начали работать ваши мозговые извилины? — притворно весело спросила она, выходя вместе с Томом на стадион после завтрака.

Гаркнес смутился. В самом деле, как он невнимателен? Так до сих пор и не вспомнил, кто передавал Эрике привет из Осло.

— Вообразите, нет еще, — смущенно ответил он, — просто не знаю, что случилось с моей головой. Быть может, у меня начинается модная болезнь — склероз? Но я вспомню, непременно вспомню.

И снова забыл о своем обещании, ибо мыслями всех спортсменов владела предстоящая встреча Нового года. Даже Эрика поддалась общему торжественному настроению, даже ее стал волновать вопрос, какое платье надеть в этот вечер. Они с Лорой Майклоу долго обсуждали этот вопрос и наконец остановились на черном, очень простом вечернем платье с открытыми плечами, строгом и в то же время эффектном. Шиллинг хорошо позаботился о туалетах Эрики еще там, в гостинице на Бродвее. Правда, стоимость платья он потом вычел из жалованья спортсменки, но Эрика и не надеялась, что ее будут одевать даром.

— Пожалуй, напрасно вы надели такое красивое платье, идя в ресторан, — заметила Лора, когда Эрика была готова. — Правда, с вами идут славные молодые люди, поэтому будем надеяться, что платье уцелеет.

— Что это значит?

— О, ничего особенного! Но ведь там будут танцы.

Эрика больше ничего не смогла добиться от Лоры, но в душе ее зашевелилась тревога. Впрочем, скоро она успокоилась. Разве можно ждать чего–нибудь дурного от встречи Нового года?

— Боже мой, какая вы красотка! — -в один голос воскликнули Гаркнес и Хивисайд, входя в комнату. — Все уже собрались и ждут вас внизу. Идемте.

Из ресторана вернулись часов в шесть утра. Эрика сумела сберечь свое платье, и опасения Лоры Майклоу не оправдались, хотя танцы и в самом деле были сущим безумием. Эрика и не представляла себе, что можно так танцевать. Больше всего эти танцы походили на детскую игру «кута мала». Том Гаркнес оказался настоящим джентльменом — один раз он вытащил ее из такой кучи, а другой раз они вместе с Хивисайдом заслонили ее, так что она очутилась на самом дне. И все же было весело. Если таким будет весь новый год, о нем приятно будет вспомнить. Кроме того, год, наверное, окажется пьяным, ибо выпили они немало.

— Ну, Эрика, как вам понравилась американская встреча Нового года? — спросил Хивисайд, падая в кресло и чувствуя, как оно начинает колебаться под ним. — Кажется, я здорово пьян, — добавил он. — Так и должно быть. Пойду, сам знаю куда, и вернусь совершенно трезвым.

Встав с кресла, он пошел, неуверенно переступая ногами, но ни трезвый, ни пьяный больше в холл не вернулся.

Эрика и Гаркнес сидели в креслах возле низенького столика и устало глядели друг на друга. В холл то и дело входили спортсмены. В пансионате Шиллинга почти никто не ложился спать.

— Надо выпить еще по бокалу шампанского, — деловито сказал Том. — Я знаю, где оно стоит.

Он открыл шкаф, взял бутылку и бокалы, откупорил шампанское, стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимания миссис Шиллинг, и поставил перед Эрикой полный бокал.

— Я хочу выпить за ваши успехи в Америке, за ваше счастье, за мировой рекорд. Гип–гип — ура!

Эрика пригубила вино, Том выпил бокал до дна, потом зажмурил глаза и вдруг воскликнул:

— Есть!

— Что есть? — испугалась Эрика.

— Вспомнил! Все вспомнил! Извилины еще работают. Ура!

Эрика вдруг побледнела, и Том Гаркнес, глядя на нее, даже испугался. Может быть, он зря заговорил об этом?

— Кто передавал мне привет? — спросила Эрика.

— Немец. Рихард Баум. Немцы тоже выступали там вне конкурса. Я совсем забыл об этом. Славный парень.

Мы с ним подружились. Он–то и передавал вам¹ привет. Но что с вами? Вы огорчены?

— Нет, нет, благодарю вас, — прошептала Эрика.

Перед ее глазами встала прозрачная берлинская ночь и долгая последняя прогулка через весь город. Рихард Баум славный. Он сумел сделать незабываемым ее прощанье с Берлином.