Стачка

На следующий день в приют приходил человек от мастера Шорина. Ребятам было велено на фабрике не показываться.

— Гуляй! Гуляй! — радовались ребята.

Стали думать, куда такое богатство девать — свободный день.

— Бежим на Клязьму с гор кататься! — Миня с Гриней, играючи, тузили друг друга, так им было весело.

— На горах только одежду рвать, на базар пошли! — предложил Кочеток, мальчик рыжий, а потому и страшно задиристый. Попробуй, назови его рыжим, так и кинется в глаза.

— А чего на базаре хорошего? — вздохнул Вася Шарик. — Побираться?

— Есть люди, у которых и просить не надо, — возразил Кочеток, — сами дают. Хоть семечек дармовых погрызём.

Ребята посмотрели на Ваню, что он скажет. А Ваня вдруг улыбнулся, глаза сощурил, голову пригнул. И все тоже пригнулись, чтоб секрет мимо ушей не пролетел.

— Братва! — сказал Ваня. — Нынче в казарме за чугункой Анисимыч книжку будет читать. Про Стеньку Разина! Шелухин, прядильщик, приходил его звать. Мы ведь с Анисимычем рядом работаем.

* * *

Пётр Анисимович Моисеенко сам о себе говаривал:

— Я — стреляный воробей.

Был он из смоленских крестьян, но работал в Петербурге, участвовал в стачках, забастовках, отбыл сибирскую ссылку.

Ткач он был очень хороший, но у фабриканта Морозова для всех одно правило. Хорошо ли сработал товар, плохо ли — браковщики писали штраф, чтоб убавить ткачам заработок.

Позвал браковщик Моисеенко и говорит:

— Пожалуйте вашу книжку — штраф записать.

Пётр Анисимович удивился и просит:

— Покажите порчу на моём товаре.

Браковщик достал товар, развернул.

— Вот-с, извольте, не чист.

— Точно, не чист, — согласился Пётр Анисимович и спрятал книжку в карман. — Перепутали вы что-то. Этот товар не на моей машине сработан. Покажите мой товар и запишите мне за хорошую работу премию.

Браковщик чуть не умер со злости.

— Вон! — кричит. — Берегись у меня!

Только Моисеенко не испугался, а ткачам сказал:

— Что же вы смотрите, как вас обворовывают? За себя надо уметь постоять.

Рабочие боялись увольнений и молчали.

На следующий день после стычки Моисеенко с браковщиком подошла к нему ткачиха:

— Анисимыч! Погляди мою машину. Нитки рвёт. Я тебе заплачу.

Моисеенко машину ей наладил.

— А насчёт денег, — говорит, — детишкам одежонку купи.

Чтение

Казарма за чугункой — так называли железную дорогу — была двухэтажная. Рабочие казармы строили на века. Кирпич брали хорошо обожжённый, тёмно-красный.

В каждой каморе окно, двухэтажная кровать и полати. В одной каморе жили по две и по три семьи. Коридоры в казармах длинные, гулкие.

Чтение книжки про Стеньку Разина устроили в коридоре. Жильцы вынесли из камор лавки, табуретки, а чтец расположился на подоконнике.

Книжка была написана стихами, но все слушали затаив дыхание.

Пётр Анисимович читал громко, взмахивал рукой, когда место ему особенно нравилось.

Пришла пора. Теперь вы сами баре!
Довольно слёз и крови с вас собрали.
Довольно тешились, потешьтесь-ка и вы…
Я с корнем вырву племя дармоедов!

Так говорил Разин поднявшимся на бояр крестьянам.

Когда чтение закончилось, пошли разговоры.

— Стенька-то! — удивлялись рабочие. — Мы думали — злодей и душегуб, а он нашего поля ягода, за бедных стоял.

— А кто говорит, что он злодей? — спросил рабочих Пётр Анисимович и сам же ответил: — Попы так говорят. Разин против попов выступал, потому что они боярам да купцам — первые подпевалы. Другое дело Степан Тимофеевич! Сам погибал, а думал о всех бедных. Как им помочь в жизни. У нас вот нет своего Разина, и мастера совсем сели рабочему человеку на шею. Штрафы пишут ни за что. В любой день и час могут с работы прогнать, из казармы на улицу с детишками выкинуть.

Ваня-приютский так слушал, что даже на цыпочки поднялся, а Пётр Анисимович, никого не боясь, говорил:

— Мы всё думаем, авось да небось. Только никто о нас не позаботится. Хозяину, что ли, мы нужны со своим горем?

— А ведь верно! — сказал ткач-старик. — Рука в ремень попадёт, и будешь весь век милостыню под забором просить. Никому до нас дела нет!

— Пора нам организовать хотя бы маленький кружок для защиты себя! — сказал Пётр Анисимович. — Давно пора.

И тут появился хожалый — хозяйский человек.

— Что за сборище?

— Книжку читаем, — сказал Моисеенко и показал хожалому журнал.

— «Вестник Европы», — прочитал тот. — Что ж, книга для чтения вполне дозволенная.

Казарменские ребята поманили Ваню-приютского в тихий уголок, под лестницу.

— Айда Анисимыча провожать?

— Да ему же недалеко.

— Недалеко! На прошлой неделе он в тридцатой казарме читал про Стеньку, пошёл домой, а на него четверо напали. Только наши казарменские следом шли, не дали Анисимыча в обиду.

Прячась за домами, приютские и казарменские ребята проводили Моисеенко до казармы.

— Кто же нападал на Анисимыча? — спросил Ваня казарменских. — Он, чай, не купец. Денег у него нет.

— Соображать надо! — сказали казарменские. — Бандюг подослали, потому что Анисимыч правду людям говорит.

Решили приютские ребята промеж себя охранять правдивого человека Анисимовича.