СССР. Незавершенный проект

Новейшим витком такого отождествления стала идея «десталинизации» общественного сознания людей, с которой выступил Совет по развитию гражданского общества и правам человека при президенте РФ. При этом члены данного Совета не хотели замечать, что действительная десталинизация уже была проведена XX съездом партии и позднее сторонниками Перестройки. По их мнению, в те времена она проводилась «кусочками», а «системно и масштабно никогда ничего не делалось»[96]. Почему же так негативно оцениваются меры по десталинизации той поры, позволившие развенчать «культ личности» Сталина, реабилитировать сотни тысяч репрессированных и невинно осужденных, навсегда покончить с ГУЛАГом? Оказывается потому, что процесс десталинизации не охватил все периоды советской истории, начиная с Октября 1917 года, потому, что не стал процессом десоветизации и декоммунизации всего общества.

Да! Сталинский тоталитарный режим просуществовал в стране более двадцати лет. Тем не менее, рассматривать, в этой связи, всю советскую историю как его непрерывное становление и утверждение, как уже говорилось, методологически и исторически ошибочно. Это значит – абстрагироваться от противоречий и острой политической борьбы различных социальных сил и течений в обществе, в том числе отвергавших со времен Ленина, сталинские методы руководства страной.

Что же собой представлял Сталин как личность и политическая фигура? Почему ему удалось на долгие годы захватить власть и фактически единолично править страной? Что собой представлял его тоталитарный режим власти? На эти и другие вопросы надо отвечать, иначе никогда не будет понята суть советской истории, специфичность ее периодов, и те события, которые привели к падению Советской власти и крушению СССР.

Отвечать на эти вопросы нужно и в связи с тем, что в последнее время по мере банкротства либеральных реформ в России стала буквально мифологизироваться роль Сталина в истории, как якобы выдающегося руководителя страны, незаурядного политика и стратега.

В научной среде и во многих средствах массовой информации в настоящее время широко распространился миф о Сталине как «недоктринерском», «умном» и «эффективном» менеджере, сумевшем провести на практике необходимую для советской страны коллективизацию и индустриализацию. К подобной точке зрения сегодня все чаще склоняются не только неосталинисты или националисты, но и некоторые либералы, и даже марксисты. Так, член редколлегии левого журнала «Альтернативам», доктор экономических наук А. И. Колганов на одном из «круглых столов», посвященных Октябрьской революции, говорил: «Сталин не был доктринером. Он видел, что бухаринская программа не может быть реализована, но не по теоретическим соображениям, а в реальности. Кризис сельскохозяйственных заготовок 1928 г. показал, что крестьянин не хочет идти по предложенному социалистическому пути. Была и другая программа – Троцкого, не очень ясно оформленная. Она заключалась в том, что мелкобуржуазные слои нужно прижать, но не сильно обижать, а ставку делать на развитие самодеятельной инициативы рабочего класса. Теоретически очень красивая программа, но не реальная в условиях советской России»[97].

По мнению А. Колганова, опираться в хозяйственном строительстве на пролетариат было невозможно, т. к. на роль руководителя он «не тянет», на буржуазию было нельзя, ибо она «враждебна». В итоге остается одна бюрократия, которая правомерно взяла «все рычаги власти» в свои руки в проведении индустриализации и коллективизации. При этом он делает следующий «оптимистический» вывод: тактика опоры на бюрократию «себя оправдала, но как длительная историческая перспектива она оказалась безуспешной»[98].

Что можно сказать по этому поводу? Эти рассуждения мало чем отличаются от прямой апологетики сталинской политики. Их автор даже не замечает собственной противоречивости. На самом деле, разве можно отрицать теоретические взгляды «правой» и «левой» оппозиции, если они не проверены на практике? Разве можно говорить о тактической «оправданности» политики Сталина в сельском хозяйстве, если она привела его к стагнации на многие годы. Наконец, как можно «оправдывать» тактику, которая в «перспективе» «оказалась безуспешной»? Надеюсь, читатель сам сумеет ответить на эти вопросы.

Считать Сталина «не доктринером», «творцом», «эффективным» менеджером и т. д. можно, только закрыв глаза на миллионы жертв его поистине каннибальской политики, ничего общего не имеющей с идеалами и ценностями социализма. Согласиться с вышеприведенными оценками его деятельности можно только в одном случае: если под «творчеством» понимать не теорию НЭПа, с которой выступил Ленин, а сталинский возврат в начале 30-х гг. от НЭПа к политике «военного коммунизма», не ленинскую идею постепенной добровольной кооперации на селе, а «большой скачок», связанный с коллективизацией, наконец, не проект дебюрократизации и реформы советского государства, предлагавшийся Лениным, а создание Сталиным тоталитарной системы, с ее незаконными массовыми репрессиями.