СССР. Незавершенный проект

Существует еще один давний миф, распространенный в свое время меньшевиками, что Октябрь на деле был не социалистической, а буржуазно-демократической революцией. На первый взгляд, он соответствовал действительности. Декрет о мире, и декрет о земле, в основу которого был положен известный крестьянский наказ эсерам, являются сугубо демократическими акциями, не выходящими за пределы требований буржуазно-демократической революции. Все так, но, как известно, на этом Октябрьская революция не остановилась. Решив демократические задачи походя, она пошла дальше, утвердив Советы как власть рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, проведя национализацию земли, превратив в государственную собственность железнодорожный транспорт, наиболее крупные банки, заводы и фабрики, придав законодательные функции Госплану и т. д.

К сожалению, в наши дни, как и десятки лет назад, тезис о том, что это была, по сути дела, буржуазно-демократическая, а не социалистическая революция, снова озвучивается в научной среде. Вот характерное подтверждение этому: «Итак, – заключает в своем выступлении в Горбачев-фонде доктор экономических наук М. И. Воейков, – не остается ничего другого как признать Русскую революцию 1917 года единой революцией с двумя крупными этапами (Февраль и Октябрь), носящий в целом буржуазно-демократический характер»[41]. Что же заставляет автора этих слов сделать такой «новаторский» вывод? Как показывает анализ его высказываний на этот счет, они базируются, во-первых, на факте издания первых декретов Советской власти, которые на самом деле не выходили за пределы буржуазно-демократической революции. Во-вторых, на ложном представлении о том, что Россия была в начале XX века совершенно не готова для социалистических преобразований. Наконец, в-третьих, на отдельных цитатах В. И. Ленина, где он говорил о том, что необходимо «буржуазную революцию довести до конца»[42].

Не будем подробно останавливаться на аргументе исторической «неготовности России» к социалистическим преобразованиям. Он достаточно разобран Р. Люксембург и самим Лениным в полемике с меньшевиками[43]. Этот аргумент, на наш взгляд, связан с неверным пониманием предпосылок социалистической революции, что в свою очередь определяется вульгарно-экономическим прочтением марксизма, от которого в свое время отмежевывался сам К. Маркс, говоря, что в этом случае он «не марксист». Такими предпосылками являются прежде всего зрелость мировой системы капитализма, наличие революционной ситуации в России и готовность к революции такого фактора как рабочий класс и его партия. Что касается отдельных цитат Ленина, то, как показывает их анализ, они не столько осмыслены М. Воейковым, сколько формально подверстаны им под заранее имеющийся вывод.

На наш взгляд, авторы, отказывающие Октябрьской революции в ее социалистическом характере, игнорируют тот факт, что она была одновременно способом решения двух исторических задач, а не одной.

С одной стороны, она решительно доделывала до конца буржуазнодемократическую революцию, с другой, шла дальше, решая собственно социалистические задачи. Выступая по поводу четырехлетия Октября Ленин говорил следующее: «Но чтобы закрепить за народами России завоевания буржуазно-демократической революции, мы должны были продвинуться дальше, и мы продвинулись дальше. Мы решили вопросы буржуазно-демократической революции походя, мимоходом, как «побочный продукт» нашей главной и настоящей, пролетарско-революционной, социалистической работы. Реформы, говорили мы всегда, есть побочный продукт революционной классовой борьбы. Буржуазно-демократические преобразования – говорили мы и доказали делами мы – есть побочный продукт пролетарской, то есть социалистической революции»[44]. По его мнению, вожди международной социал-демократии так и не поняли «такого соотношения между буржуазно-демократической и пролетарски-социалистической революциями. Первая перерастает во вторую. Вторая, мимоходом, решает вопросы первой. Вторая закрепляет дело первой. Борьба и только борьба решает, насколько удается второй перерасти первую.

Советский строй есть именно одно из наглядных подтверждений или проявлений этого перерастания одной революции в другую»[45]. Можно было бы и дальше приводить ленинские слова о взаимоотношении двух видов революции в России, но и сказанного достаточно, чтобы думающие люди поняли, о чем идет речь.