СССР. Незавершенный проект

Примечательным, однако, является то, что ван дер Линден никогда не выходит за пределы основных ограничений своего предмета, воплощенных в словах: «если принимать, что СССР не был коммунистическим в марксистском смысле». Мы можем предположить, что слово «коммунистический» здесь используется в первоначальном значении, которое подразумевал Маркс, то есть как название способа производства, который сменяет капитализм, и что СССР, по ван дер Линдену, если и мог бы быть коммунистическим, то только в смысле низшей фазы марксистского коммунизма – длительного периода эволюционного перехода, основанного на успешной пролетарской революции и установлении власти трудящихся, но в котором ключевые элементы производственных сил и отношений, унаследованных от капитализма, остаются. К ним относятся: формы наемного труда, деньги и цены; стратификация рабочей силы и дифференциация доходов в соответствии с количеством и качеством труда, до сих пор остающиеся различия между умственным и физическим трудом, между городом и сельской местностью; формы и уровни сознания, отражающие всю историю капиталистической гегемонии, и, наконец, производительные силы с «встроенным авторитарным характером» (см., опять же, Мохуна), который должен быть преодолен, как только реальная социалистическая категоризация средств производства будет достигнута.

Эту низшую фазу коммунизма стали называть «социализмом» в XX веке. Ван дер Линден в своем заключении утверждает, что марксизм и историческая действительность несовместимы до тех пор, пока категорически отвергается возможность того, что Советский Союз был социалистическим. Однако же обратный этому «ненавязчивый постулат» очевидно прослеживается во всей книге ван дер Линдена, а равно в трудах почти всех ее «действующих лиц», которые не углубляются в исследования и принимают без возражений предположение о том, что рабочий класс в СССР (либо с самого начала, либо с какого-то важного момента времени) был отделен от средств производства и от политической власти и, следовательно, угнетался и эксплуатировался.

Это становится почти что вопросом веры – основывать свои рассуждения на этом предположении. Ставя это предположение под вопрос, можно почувствовать, как накаляется теоретическая обстановка в данной конкретной ситуации. Но на чем на самом деле основано это предположение?

Советская бюрократия, что всеобще признано, была сформирована почти полностью из рабочей и трудовой интеллигенции. Подавляющее большинство ключевых руководителей как в коммунистической партии, министерствах и плановых органах, так и на уровне самих предприятий, даже в конце 1970-х и в 1980-х гг., были по происхождению рабочими из промышленности и сельского хозяйства, и были выходцами из рабочих семей и общин. В отличие от концепции нового правящего класса (концепции Бернэма – Джиласа) на основе монополии образовательных средств, характерным фактом советского высшего образования является возросшая степень распространения и поощрения доступа к нему, что засвидетельствовано многими и не противоречит источникам, на которые опирается автор. Таким образом, основа правящего класса в виде внутренней идентификации, отделения и последующего сплочения в социально высший класс в Советском Союзе, судя по всему, отсутствовала.

А что же насчет контроля над средствами производства на рабочем уровне? Здесь армия «западных марксистских» исследователей СССР всех мастей упускает важный массив данных, необходимый для формирования конкретных выводов. Советский Союз создал, начиная примерно с 1930 года, настолько массивную контрольную сеть, с настолько выраженным дублированием усилий и неэффективным использованием времени, что она часто подвергается критике как «внутренними», так и «внешними» по отношению к СССР исследователями.

Эта сеть включала в себя следующие структуры: постоянные производственные совещания предприятий, инспекционные группы по здравоохранению и безопасности, профсоюзные комитеты и комиссии разного рода, комиссии при местных и региональных (областных, республиканских и т. д.) Советах. Рабочие, конечно, также на различных уровнях принимали участие в деятельности коммунистических партийных организаций, и в деятельности намного более многочисленного комсомола (под «молодежью» в СССР понимали людей, которых мы бы отнесли к людям «среднего возраста», так что это было одной из главных причин, обусловивших многочисленность участия). Формат данной статьи не предполагает детального обсуждения этой точки зрения; скажу лишь о том, что эта информация является еще одним неисследованным препятствием на пути возможности методологического применения ван-дер-Линденовского «ненавязчивого постулата».