Срубить Крест

Когда-то я попытался обратиться к слугам Креста. Они слушали меня, но в их глазах я видел только тупость и равнодушие. «Тень Креста над нами» — вот всё, что они смогли мне сказать. Так угодно Кресту — и это их устраивает. Они глупы и бессердечны, а всё их участие — только маска лицемерия. Им надо, чтобы я не думал, не сомневался, а слепо верил. Я предъявлял им факты, а они уверяли, что это ошибка, что сказка о долголетии — выдумка смутьянов. Я доказывал, что люди несчастны, а они уверяли меня в обратном. «Посмотри, — ласково журчали они, — милостью Креста мы не знаем болезней, не ведаем телесных страданий, у нас не рождаются уроды, убогие, не умирают малые дети. Каждый, кто появился на свет, получает столько же, как и все остальные, — и срок жизни, и жизненные блага. Все люди сыты, одеты, умеренно трудятся, хорошо зарабатывают, развлекаются, дома их уютны и красивы. Природа наша благодатна, места хватает всем, никому не приходится рисковать собой в бурных морях, знойных пустынях, в горах и снегах. Так угодно Кресту, а то, что ему угодно, — благо…» Так говорили они, но я им не верил, а люди верили. Под тенью Креста род человеческий скудеет и вымирает. У нас нет героев, нет подвигов, нет риска, нет славы. Дух поиска, дух познания исчез, всё человечество стало напоминать стадо ухоженных свиней, довольно хрюкающих у своей кормушки в ожидании часа заклания!

Летур откинул голову на подушку и замолчал. У него явно поднималась температура. Я подозвал Петровича — он давно уже вернулся и стоял у стены, слушая рассказ, — и мы начали возиться с раненым. Потом я снова дал ему таблетку антенна, а когда та подействовала, стал готовить ужин. Продуктовый НЗ по настоянию бабушки был упакован в наш тюк и сейчас нам очень пригодился, потому что еды в доме не было никакой. Разыскав в шкафу две тарелки, я положил на них по кубику, полил водой, и после минуты шипения и бульканья кубики превратились в сочные бифштексы, подрумяненные и аппетитные. Затем я извлёк из прозрачной упаковки пучок тонких палочек величиной со спичку и тем же способом превратил их в макароны.

Летур накинулся на пищу с жадностью — видно, жилось ему в лесу впроголодь. Всё же он обратил внимание, что Петровичу не досталось тарелки, и предложил с ним поделиться.

— Благодарю тебя, — отвечал Петрович. — Я сыт.

— Он сыт, — подтвердил я, уплетая румяное, горячее мясо. — Он недавно хорошо подзаправился.

Это было верно: только вчера Петровичу сменили аккумуляторы.

— А теперь спать, — объявил я после ужина. — Утром нам надо быть в столице.

Когда мы легли — Летур на своей кровати, я на полу, — а Петрович вышел присмотреть за Росинантом, я спросил у хозяина, сколько лет его сыну.

— Он уже достиг предела, — тихо ответил тот. — Ему сорок лет. Я не видел его почти двадцать лет…

Слова Летура многое мне открыли. Я понял, что причину смерти художника искать бесполезно. Просто он уже прожил весь отпущенный ему срок…

Глава 10. Рюделя никто не любит

— Опять тот же сигнал, — сказал Петрович, когда мы были уже в нескольких километрах от столицы. — На этот раз я его запеленговал. Скоро узнаем, откуда он идёт.

— Передай запись на спутник — пусть на Земле займутся анализом.

Словно услышав наш разговор, мой браслет вдруг зажужжал зуммером вызова, и из экрана выглянуло улыбающееся лицо бабушки.

— Бабуся! — обрадовался я. — Откуда ты говоришь?

— Я на орбитальной ВП-станции — только что проводила домой твою принцессу.

— Она не моя, — попытался возразить я, но бабушка только отмахнулась.

— Твоя, не твоя — разбирайтесь без меня. Я тут навела справки, и мне сообщили, что вчера дружки этого самого Рюделя, или как его там, тоже вернулись на Изумрудную. Кстати, они везли какой-то прибор, довольно увесистый, — видимо, он был сделан по их заказу. Я, конечно, постараюсь разведать, что это за штука.

— Я узнал причину смерти художника Летура, — сказал я. Бабушка выслушала меня, а потом попросила показать ей моего коня.

— Н-да, действительно Росинант, — рассмеялась она. — Тебе срочно надо выкрасить его в оранжевый цвет.

— Это зачем? — спросил я, чувствуя подвох.

— Тогда ты будешь совсем как д’Артаньян. Помнишь, как он въезжал в Париж на оранжевом коне?

— Тебе лишь бы посмеяться. — Я скорчил сердитую мину.

— Не делай вид, что ты обиделся. Всё равно не поверю. Вперёд, рыцарь, спеши завоевать свой Париж и свою принцессу!

— Не нужна мне принцесса, — отмахнулся я, слегка покривив душой. Уж эта бабушка — она видит меня насквозь!

В столицу мы вошли без приключений. Прежде чем двинуться во дворец, я решил подкрепиться и зашёл в первый попавшийся ресторан. Хозяин, плотный, невысокий человек в годах (по меркам Изумрудной), усадил меня в прохладе под навесом просторной лоджии.