Срубить дерево

Первые лучи утреннего солнца свободно струились сквозь кухонное окно, рисуя золотой прямоугольник на плитке. Золото дураков. … Эта мысль шепотом пронеслась в его голове. Она исчезла в ту же секунду, как появилась, и на губах, породивших его, заиграла блуждающая улыбка.

– Мадам, начиная с сегодняшнего дня я вынуждена оставить службу у вас.

Леди Джейн отвлеклась от наблюдения за уборкой гостиной. На мгновение разочарование промелькнуло во взгляде ее холодных голубых глаз.

– Мне очень жаль, дорогая. Я не ожидала, что задание, которое ты получила прошлым вечером, окажется настолько неприятным.

– Оно не показалось мне неприятным. Просто мне пора уходить.

– Уходить? Но куда?

Мишель не ответила.

– Мне не нужно вознаграждения за работу, – продолжила она. – Вы можете пожертвовать эти деньги на нужды церкви, выбор храма – на ваше усмотрение.

– Хорошо. Я пожертвую их церкви Святой Анжелики.

– Как вам угодно. Прощайте, мадам.

Леди Джейн смотрела вслед Мишель, легкой походкой удаляющейся в глубь сада.

Какая странная девушка! Под влиянием внезапного порыва леди Джейн, минуя цветники, решетки и живые изгороди, вышла в арку и долго смотрела вслед Мишель. Та ожидала воздушное такси у невысокой ограды. Леди Джейн обернулась и бросила взгляд в гостиную, чтобы проследить за ходом уборки. В этот момент, должно быть, и прибыло такси, потому что когда она снова взглянула на ограду, там уже никого не было.

Такое унылое место Перевод А. Комаринец

Сегодня утром мне позвонил бригадир из строительной компании, которую я нанял строить наш новый дом. Бригадир сказал, что, выравнивая место на вершине холма, на котором будет стоять дом, его люди нашли какой-то ящик. Будто бы латунный и с приваренной крышкой. Поскольку внутри может быть что-то ценное, он решил, что мне следует присутствовать, когда его будут открывать. Я пообещал приехать.

Возможность делать, что пожелаешь и когда пожелаешь, – преимущество пенсионного возраста. А еще это недостаток. У тебя масса времени для того, чтобы делать все, что угодно, но делать-то по большей части и нечего.

На пенсию я вышел не так давно. На самом деле всего полгода назад. Как правило, пенсионеры из наших мест стараются перебраться во Флориду, чтобы там провести свои «золотые годы», но я не из таких. Много лет назад, когда мы с сестрой продавали землю, которую завещал нам отец, я оставил себе самый высокий холм. Это красивый холм, с которого открывается вид на равнины и озеро, а на его склонах растут клены, дубы и акации. Я берег его все эти годы и теперь, отойдя от дел, собираюсь жить на его вершине.

Я только однажды уехал от него далеко. Это было во Вторую мировую, когда, стремясь извлечь из моих способностей как можно больше, армейское начальство гоняло меня с места на место по всем Штатам, а под конец даже сплавило за море. После войны я поступил на работу в «Хоудейл индастриз» и перебрался поближе к месту работы, даже купил там жилье. Но теперь я намерен жить на своем холме. Как только построят дом. Я буду жить там со своей женой Клэр. Обязательств и забот у нас нет никаких, дети давно выросли, завели собственные семьи и переехали. Летом склоны будут пестреть маргаритками и пастушьей сумкой, камнеломкой и ромашкой. Осенью их украсят золотарник и астры. Зимой они побелеют от снега. На закате моих лет я, возможно, стану ворчливым и косным, но произойдет это не из-за бесконечной череды жарких, ясных, скучных дней, похожих один на другой как две капли воды.

Я спросил у Клэр, не хочет ли она поехать со мной. Она ответила, мол, нет, ей надо за покупками. Я выехал на трассу и уже час спустя сворачивал на Фейрсберг. Через городок я ехал, отгоняя воспоминания. От него до моего холма не более мили. Я миновал комплекс многоэтажек, выросший на земле, некогда принадлежавшей моему отцу. Холм возник передо мной как зеленое, спустившееся на землю облако.

Тяжелая строительная техника проложила колею вверх по склону, но мне не хотелось рисковать подвеской своей «Ауди Каприс», поэтому я вышел из машины и начал взбираться наверх в окружении кленов, дубов и акаций. Июльское солнце, пробиваясь сквозь листву, грело мне спину, и, добравшись до вершины, я основательно вспотел.

Наверху взад-вперед елозил бульдозер, выравнивая упрямые бугры и заполняя впадины. Стоя у своего пикапа, бригадир Билл Симмс разговаривал с дюжим толстяком. Еще двое рабочих копались в моторе экскаватора. Увидев меня, Симмс шагнул мне навстречу.

– Хорошо, что вы смогли выбраться, мистер Бентли. Нам не меньше вашего интересно, что в этом ящике. – Он указал на перекопанный участок у края выровненной площадки. – Он там.

Мы направились в указанном направлении. Дюжий толстяк потянулся за нами.

– Это Чак Блейн, он старший на вашей стройке, – пояснил Симмс.

Мы кивнули друг другу. Двое рабочих, возившихся с мотором, бросили экскаватор и тоже последовали за нами.