Срок

По всему миру люди произносили одну фразу. Я не могу дышать. Мне снова захотелось выбежать за дверь.

– Вы заколотили магазин? – спросила Хетта, все еще прокручивая ленту новостей. – Та часть города разграблена. На Хеннепине погромы, а твой магазин не так далеко…

– Нет.

– Мама, тебе нельзя идти на работу.

«Она снова назвала меня мамой, – подумала я, возвращаясь на землю, – и на этот раз ей от меня ничего не нужно».

Внезапно Хетта вскочила и швырнула телефон на диван.

– Упразднить полицию, – процедила она, пристально глядя на Поллукса.

Он дремал. Медленно подняв голову, он моргнул, глядя на нее.

– Ты не знаешь, что говоришь, девочка моя. Я имею в виду, полиция на данный момент упразднена. Тебе нравится то, что происходит?

– В более справедливом мире этого бы не случилось, папа. Они отравили слезоточивым газом Асему и меня. Они убийцы. Они продолжают убивать черных людей, коричневых людей, наших людей, папа.

– Успокойся, милая, – пробормотал Поллукс, едва видевший дочь от усталости. – Аррадондо[121] хороший начальник полиции, и я знаю председателя их профсоюза…

Поллукс продолжал говорить, как будто пытаясь растолковать Хетте очевидные вещи:

– Полиция вынуждена брать на работу приезжих. Этот Шовен[122], он был из какого-то пригорода.

Хетта была вне себя от ярости. Она плотно сжала губы, задышала через нос и, вскипев, громко выкрикнула:

– Я уверена, ты бы остановил Дерека Шовена. Там были еще трое полицейских. Один из них даже черный. Но я уверена, ты бы остановил Дерека Шовена.

Поллукс потер лицо. Провел по глазам тыльной стороной ладони. Покачал головой, как будто выныривая из сна.

– Надеюсь, так бы и было. – Его голос зазвучал слишком мягко. – Но никогда не знаешь, как все обернется, пока не окажешься в такой ситуации. Пока мир не станет лучше, нам нужны копы, дочь.

Хетта опустила голову и посмотрела на него исподлобья. Ее нижняя губа скривилась. Глаза стали черными щелками.

– Ты бывал в такой ситуации? Когда-нибудь? Бывал, папа?

– Хетта, я был копом, у которого в кобуре слова. Прошлой ночью я был в патруле ДАИ. Фрэнк Паро там теперь главный. Клайд Беллекорт[123] назначил его всего пару недель назад. Действительно хороший человек. Это общественная работа, как ты и хотела, верно? Мы не носим оружия, большинство из нас. Ну, я не знаю… – Поллукс замолчал и обеспокоенно посмотрел на дочь. – После всего случившегося некоторым из нас, возможно, придет в голову его носить. Но мы пытаемся обсудить это. Сгладить конфликт. Так что в аналогичной ситуации ничего подобного не произошло бы.

– Ты причинял кому-нибудь боль?

– Нет, Хетта, все бывало не так.

– А как?

Поллукс встал и вышел из комнаты. Мы слышали, как открылся и закрылся холодильник. Хлопнула дверца кухонного шкафа. Потекла из крана вода. Вскоре мы почувствовали запах кофе.

– Он собирается вернуться сюда с тарелкой сэндвичей или чего-то в этом роде, – предположила Хетта. – Но не собирается же он откупиться от меня парой кусков дешевой ветчины.

– Он может откупиться от меня, – вставила я, – если принесет сыр.

– Да хоть бы и майонез, – возмутилась Хетта. – Ты сто́ишь так же дешево, как и ветчина. Но он мой отец. Он должен быть со мной откровенен.

– По мне, горчица лучше. Но для нее уже слишком поздно, – проговорила я. – Нам не следует ею увлекаться. Утром мы пожалеем.

– Уже утро, – напомнила Хетта. – И разве утреннее сожаление о случившемся накануне когда-нибудь тебя останавливало?

Мне пришлось поразмыслить.

– Никогда, – призналась я.

Поллукс вернулся с тарелкой сэндвичей и тремя кружками. Потом принес кофейник, налил нам кофе и отправился обратно на кухню. Я приподняла кусок хлеба, чтобы взглянуть, чем начинен сэндвич, и довольно кивнула. Все было как надо.

– Давай съедим это, пока он не вернулся, – предложила я.

– Я не притронусь ни к одному чертовому кусочку.

Я взяла сэндвич, поднесла ко рту, но, прежде чем успела проглотить кусок, Хетта спросила:

– Как вы познакомились? И как это связано с профессией отца? Никогда не слышала правду.

– О, вот как? – Я отложила сэндвич, хотя очень проголодалась. – Твой отец меня арестовал, – призналась я. – Ну а теперь я могу поесть?

Хетта разинула рот:

– Черт возьми, да. Съешь этого поросенка.

Я схватила сэндвич и набила рот, уставившись на монитор, где молодой человек рассказывал о пожарах и хаосе, царящем в городе, в то время как бутылки пролетали мимо его головы. Третий участок теперь был охвачен золотым огнем. Что, если сгорел бы «Лунный дворец»[124], или даже «У дядюшки Хьюго»[125], или книжный магазин «Дримхэвен»[126]? Хетта могла бы сказать, что книги – это просто собственность. Магазины тоже. Конечно, каждое малое предприятие было чьей-то мечтой, но Джордж Флойд потерял свою мечту. Одно не слишком сочеталось с другим, пока не стало таким личным. Все, о чем я могла думать, – это о страницах, сворачивающихся в языках пламени.