Срок

Если вы когда-нибудь слышали, как Джонни поет эту песню, вы можете себе представить мое состояние. Ноги подогнулись, и я положила руки на стеклянный прилавок, чтобы удержать равновесие. Потом попыталась унять учащенное дыхание. Я чувствовала, как Флора кралась вдоль края витрины, пока не оказалась рядом со мной. Она вздохнула. Шепот пополз вверх по моей шее. Ее голос напоминал тихий скрип двери.

Впусти меня.

Забери меня

Забери меня

В ту ночь я попыталась уволиться. Я позвонила Джеки, которая ответила с обычными для нее достоинством и спокойствием. Я сказала ей, что Флора пыталась поговорить со мной. Я рассказала ей все – в частности, то, как дыхание Флоры холодило мою шею, когда она шептала: «Впусти меня».

– Кроме того, Флора покрывается плесенью, – доложила я. – От нее пахнет старыми книгами, долго хранящимися в подвале.

Джеки что-то пробормотала и закашлялась, но потом велела продолжать. Поэтому я рассказала ей, как все произошло.

– Я работала за прилавком, когда ко мне подкралась Флора. Почувствовала, как она приблизилась. Ее грубые шелковые брюки громко шуршали, браслеты звенели, все как обычно. Вот только добавился новый звук, словно ее кровь превратилась в песок и пересыпается по венам.

– А дальше? Она схватила тебя? Прикоснулась к тебе?

– Потом зазвонил мобильник.

– О, хорошо.

– Ее это не смутило.

Звонок подарил мне надежду, но из-за него я потеряла бдительность. Нет, Флора не собиралась поддаваться звонку телефона. С чего бы? Ее внезапное шипение, раздавшееся у самого моего уха, показалось мне порывом ледяного воздуха. Я соскользнула вниз по краю прилавка, все еще держась рукой за его верхушку, как будто на кончиках моих пальцев имелись присоски. Рукав сполз, обнажив руку. Свободной рукой я схватила мобильник и увидела, что мне звонил Поллукс. Он ответил, когда я набрала его номер.

– Забери меня, – попросила я.

Джеки потребовалось некоторое время, чтобы ответить. Я представила себе ее сосредоточенное лицо. Так она всегда выглядела, когда имела дело с беспокойным клиентом. Когда сталкивалась с какими-то трудностями. Потом она принялась задавать вопросы:

– Впусти меня. Что бы это значило? Она уже была в магазине.

– Думаю, она хочет вселиться в меня.

Наступила глубокая, добрая, свойственная Джеки, тишина.

– Звучит так, как будто… Туки, похоже, тебе нужно обратиться к психологу.

– Ты имеешь в виду психиатра.

– Ладно, к психиатру или кому-то в этом роде.

– Если у нее получится, мне понадобится экзорцист, Джеки. Я не сумасшедшая. А значит, разумнее всего – уволиться.

– Ты не можешь уйти, Туки.

– Это свободная страна. В некотором смысле.

– Нет, я имею в виду, ты можешь уйти, но послушай… Мы подали заявку на получение государственного кредита. Это ссуда для защиты нашей зарплаты. Мы не справимся, пока не получим этот кредит.

– Не справимся?

– У нас будут серьезные неприятности. Мы должны сохранить всех сотрудников и выплачивать им зарплату. Если мы будем держаться вместе, работая сообща, кредит превратится в грант. Если нет, нам придется его вернуть. А это для нас неприемлемо.

Я подумала об этом с минуту, а потом сказала, что мне нужен напарник.

* * *

И вот я снова начала работать в благословенном обществе Джеки. Она трудилась в офисе, а на мне оставалась остальная часть магазина. Флора держалась на расстоянии. В новостях я слышала о странностях самоизоляции, но не все были одиноки, и не все имели время для размышлений. Это была роскошь. Только теперь, когда я работала в тишине, с почти затихшей Флорой и Джеки, поглощенной работой на компьютере, я начала чувствовать, что на самом деле нахожусь в изоляции. Конечно, я и тут все усложнила.