Срезающий время

Небо все плотнее затягивали тучи, собирался дождь, закаркали вороны, словно чувствуя несущуюся от нас смерть, и один из них, летя над ландо, словно бы вызвался нам в провожатые и, наконец, привел прямо к маленькому деревенскому кладбищу, окруженному, как стеной, беспорядочно росшими ивами. Низкая луковичнообразная маковка часовни, крытая дранкой; толстые венцы в основании и два крошечных окошка, сквозь которые внутрь косо пробивался свет; дверной проем, наполовину ушедший в землю, так что, входя, хотелось нагнуться. И столь же маленькое и неприметное, как часовня, кладбище с теснящимися могилами и крестами, скрытыми густой порослью крапивы, где свежевырытая яма была подобно бельму на глазу. Край неба потемнел, тучи сумрачно надвинулись на землю, оставляя лишь небольшой клочок светлого пространства, где мы остановились. И вот эта малость и неприметность деревни, кладбища и часовни произвела на меня странное действие: стало казаться, что все вещи мира исчезают, стекая по тонкому краю среза, на конце которого – пустота, за ней же больше ничего нет, только глухая молочная пелена, заслоняющая мир от глаз смертного. Невероятный выверт артефакта. Подобное происходило, когда «чертово ядро» желало общения, или жизнь перемещенного подвергалась смертельной опасности. Эта картина наполнила меня отвращением, сама мысль о медленном стекании все ближе и ближе к краю среза, за коим – ничто, с ужасной силой хотела погнать меня прочь от этого крошечного кладбища, мерцающих лучин в окошках деревенских домов и начинающегося дождя. Прочь! В непроглядную ночь, спасаясь от белого марева, уже готового меня поглотить.

– Алексей Николаевич, – Полушкин наклонился ко мне, – что с вами? Да на вас лица нет, неужто покойники виноваты? Погодите, я средство одно знаю…

– Отставить, поручик. Все со мной нормально. Давление падает…

Деревня с кладбищем еще преследовала меня как воплощение ужаса, пока окончательно не скрылась из виду. Казалось, разверстая могила требует своей жертвы, норовит поглотить и предать забвенью. Лишь доехав до соседнего села с трактиром, я немного успокоился.

Но стоило подъехать к закрытым воротам, как полил сильный дождь. Ненастье и тьма, ставшие нам «любезными» попутчиками, прибавили забот, но когда это волновало природу? Стояла прохладная – я бы даже усомнился, не зная календаря, что летняя – ночь, и в этом малоприятном, насмехающемся громом и молниями ночном странствии Тимофей принялся лупить в деревянные доски. Небо в ответ еще яростнее стало распалять свое воображение, дабы принести в эту тьму более яркие образы: молнии разбрасывали свои ветви, подобно корням гигантских деревьев, сливались в толстый перекрученный столб и били в землю. А та, в свою очередь, покорно принимала в себя эту безумную энергию, стеная в ответ многократным эхом от грохота грома. В трактире послышался шум, кто-то зажег свечу, осветившую глядящего в окошко человека, и, наконец, при свете шипящих от воды факелов створки стали раскрываться.

* * *

сон в трактире

Ряды точек пробежали перед глазами, и я внезапно оказался на пшеничном поле. На лоне природы я чувствовал себя сильным и свободным, ничто не давило на меня, ничто не стесняло, здесь в любом месте я был как дома, где всюду можно было ходить в чем угодно, да даже голышом, не хоронясь от чужих взглядов и не слушая слов порицания. И наконец, я находил особое блаженство в том, что наугад прокладывал себе дорогу среди высоких колосьев пшеницы, не будучи связан никакой особой целью. Сорвав колосок, я растер его в ладонях, сдул шелуху и разжевал несколько зерен. Просто так. В ночном безмолвии я чувствовал себя свободным, как бедуин в пустыне, вся ширь земли была мне постелью, а вся природа – вотчиной.

«Насладился спокойствием?»

А вот и «чертово ядро», появилось, не запылилось.

– Успокаивать ты умеешь, – ответил я.

«Зафиксирована опасность для реципиента один, два, три; превышающая выбранный режим, – и снова набор точек разнообразной величины и цвета. – Напоминаю, оператором выбран сектор повышенного риска. Примите меры безопасности для успешного окончания путешествия».

– Только этим и занимаюсь.

«Настоятельно рекомендован комплекс…»

– Если б ты еще прогноз погоды мог давать…

И снова ряды точек.

* * *

Когда на исходе следующего утра я очнулся от глубокого сна, то почувствовал тело и душу не просто чудесно окрепшими, а ощутил в себе силу преодолеть все препятствия, вставшие на моем пути к желанной цели. Спасибо «чертову ядру», да что там спасибо, по приезду я тебя бархоткой протру. Впрочем, я и до этого случая осознавал, что артефакт с тайнами. Как там у Волошина: «Мы в сущности не знаем ничего: ни емкости, ни смысла тяготения, ни масс планет, ни формы их орбит…». Это ж надо придумать такое – стимулировать организм путешественника, дабы тот старался искать приключения, как тот наркоман дозу. Ну его, бодрость лучше уж поднимать по старинке – обмывание холодной водой и гимнастика, но и про бархотку не забуду. Лошадки-то сейчас как наскипидаренные побегут.